Инга безвольно восседала на повозке. Ее напряженная фигура напоминала худой кошелек, не желающий показывать остатки содержимого. Натянув на плечи плотную накидку, она скрестила руки на груди и сжала их в кулаки. В течение первого дня пути она не вымолвила ни слова, так и просидев все время с плотно сжатыми губами. Маленький Свейн, напротив, выглядел вполне довольным и счастливым. Он трясся в седле за спиной Моджера и не умолкал ни на секунду. Глядя в его горящие от любопытства глаза, Рольф не сомневался в том, что мальчик быстро приспособится к новой жизни. Гораздо больше беспокойства вызывала его мать.
Рольф подъехал к повозке. Украдкой бросив взгляд на неподвижно сидящую Ингу, он про себя отметил, что ее фигура стройнее и изящнее, чем у Эйлит, а черты лица изысканнее и красивее, нежели у Арлетт. Холодность Инги лишь заинтриговала его, привлекая еще сильнее.
Приблизившись к повозке почти вплотную, Рольф намеревался заговорить с женщиной, но неожиданное гусиное шипение и отчаянное хлопанье крыльев заставили жеребца испуганно отшатнуться и подняться на дыбы. Двое конюших с трудом усмирили его.
Отправляясь в дорогу, Инга настояла на том, чтобы взять в Улвертон несколько гусей для разведения новой стаи. С их помощью невестка старого Ульфа и собиралась зарабатывать на жизнь, поскольку, по ее же словам, мало нашлось бы хозяек, способных закоптить гусятину так же искусно, как она. Кроме того, Инга хотела иметь при себе хоть какое-то напоминание о родных местах. Даже такое своеобразное.
Виновником переполоха стал воинственно настроенный гусак с темно-коричневым оперением. Возмущенный заточением в тесной клетке из ивовых прутьев, он не переставал угрожающе шуметь с самого начала путешествия. С неприязнью посмотрев на гусака, Рольф мысленно пожелал ему как можно скорее отправиться в коптильню и поднял глаза на Ингу. Она будто прочитала его мысли и наконец открыла рот.
— Я намеренно отобрала самых сильных гусей. Сильные всегда выживают.
Стараясь не замечать прозвучавшего в последней фразе вызова, Рольф склонил голову и улыбнулся.
— Значит, вы тоже сильная.
— Разве мой муж был слабым?
— Нет, но он столкнулся с еще более сильными и жестокими людьми.
— Да, — резко бросила она и отвернулась. — Знайте, что мой Беорн стоил десятерых норманнов.
Между тем гусак продолжал яростно бить крыльями о стенки клетки, шипя на жеребца, который покрылся испариной и нервно вздрагивал.
— Но сейчас он мертв и уже ничего не стоит, — нахмурившись, откликнулся Рольф и, всадив шпоры в бока скакуна, направил его вперед.