Он взял в кладовой фонарь, и, выйдя во двор, отправился в конюшню, а потом заглянул под наскоро сколоченные деревянные навесы, пристроенные к стене дома, где разместили остальных лошадей. Заметив хозяина, дремавший под толстым покрывалом Слипнир встрепенулся и тихо заржал в знак приветствия. Рассеянно почесав жесткую щетину на подбородке, Рольф потрепал жеребца по холке, отыскал скребок и принялся за работу. Ни с того ни с сего на него нахлынули воспоминания о далеких днях. Он вдруг ощутил себя не двадцатисемилетним мужчиной, а десятилетним мальчишкой, и мысленно перенесся в родную Нормандию.
В Бриз-сюр-Рисле стояла золотая осень. С деревьев снегопадом облетали листья: оранжевые, рыжие, ярко-желтые. На ветвях кустарников, плавно покачиваясь на ветру, висели причудливо сотканные паутинки. Великая река, казалось, дышала. Каждый звук эхом отдавался вдали.
Именно в тот погожий день отца, перекинутого через седло, привезли домой. Рольф помнил, как все сильнее волновалась мать, ожидая возвращения мужа — он отправился на поиски кобылы и жеребенка, заблудившихся в лесах в южной части владений. Сначала она сердилась, во всеуслышание величая супруга самым большим глупцом на всем Божьем свете, но ближе к вечеру начала молиться о том, чтобы он вернулся целым и невредимым. Наконец спустились сумерки. Потеряв терпение, женщина набросила на плечи накидку, взяла факел и с неприкрытой головой взобралась на стену замка. Она напряженно вглядывалась в темноту. Ее глаза горели так, словно мать хотела рассеять мрак и указать мужу дорогу домой.
На поиски отца направили несколько отрядов. Вскоре один из них привез его в замок. Его лошадь, видимо испугавшись чего-то, понесла всадника прочь с дороги, и отец с размаху ударился головой о сук. Он чудом остался в живых, но целых три дня пролежал в беспамятстве. Рольф на всю жизнь запомнил истошный вопль матери, когда она увидела безжизненное тело мужа, перекинутое через седло, и охвативший ее ужас.
Воспоминания о доме снова сменились мыслями об Эйлит. Нет, не следовало оставлять ее одну этой ночью.
Негромко выругавшись, он в последний раз провел скребком по крупу Слипнира и стремительно вышел из конюшни. Снаружи дул ветер, сыпались хлопья снега, побелевшая земля хрустела под ногами. Рольф потер озябшие руки. Его теплая, отороченная кроличьим мехом накидка осталась в доме оружейника. В ней, хоть и заляпанной кровью, сейчас было бы все-таки значительно теплее. Опасаясь превратиться в сосульку, Рольф решил сходить за накидкой. Кроме того, она довольно дорого стоила… Да и совесть подсказывала, что следует проведать вдову.