— Не смей распускаться! — резко одернул ее Рубен. — Я не допущу, чтобы моя жена рыдала у всех на глазах.
— Ты же задернул шторы. Моих слез никто не видит.
— Хватит и того, что их вижу я.
Господи, как же он ожесточился! Каждое его слово просто ножом режет. Энн крепче стиснула зубы, понимая, что ее воля против его воли не выстоит. Рубен умел спорить и находил аргументы гораздо лучше ее. Он вообще все делает лучше, чем она, но это не значит, что его нужды и чувства должны всегда стоять на первом месте.
Приняв молчание Энн за знак покорности, Рубен немного смягчился.
— Если не хочешь ссориться, лучше не провоцируй меня. Я не для того проделал долгий путь, чтобы слушать оскорбления от женщины.
Неужели он всегда был таким заносчивым и высокомерным? Как же она этого не замечала? Может, когда-то она находила его наглое мужское превосходство привлекательным? Теперь оно приводило Энн просто в ужас. И боялась она не за себя, а за Стивена. За его будущее. Ведь стоит Рубену узнать, что у него есть сын, как он тут же увезет его на Суэньо — тихий островок, затерянный в Атлантике, где он был единоличным властителем. Суэньо — прелестное местечко, но о свободе, которой они со Стивеном наслаждались в Штатах, там и мечтать не приходится.
Рубен внезапно наклонился и, взяв Энн за подбородок, резко притянул ее голову вперед. Энн едва удержалась, чтобы не отшатнуться, но заставила себя сдержаться. Еще не хватало, чтобы он заметил, как она на него реагирует! И все же, когда он провел по ее губам подушечкой большого пальца, по телу Энн невольно пробежала сладостная дрожь. Это не укрылось от Рубена.
— Ты стала какой-то уж очень пугливой, — заметил он, явно заинтригованный. — Твой Уилл, он что, вообще до тебя не дотрагивается?
— Мои отношения с Уиллом тебя не касаются.
— Довольно дерзкий ответ для женщины, находящейся в двусмысленном положении.
Усилием воли Энн выдавила улыбку. Она понимала: ее загнали в ловушку и не стоит усугублять и без того угрожающую ситуацию, однако гордость взяла верх над здравым смыслом.
— Я стала другой, Рубен, — заявила Энн, решив, что ни за что не уступит. — Я уже не та девчонка, на которой ты когда-то женился.
— Вот и хорошо. Стало быть, нам обоим придется снова приспосабливаться друг к другу. — Рубен улыбнулся, но его глаза, прикованные к лицу жены, оставались холодными. — Я ведь тоже уже не тот, что прежде. — И, помолчав, добавил: — А ты действительно изменилась. Стала еще красивее.
— Нечего льстить.
— А это вовсе не лесть. За свою жизнь я встречал немало женщин, но такой, как ты, — никогда. Ни у одной женщины нет такой нежности и мягкости…