— Зачем ей это могло понадобиться?
Закрыв глаза, Мэтью откинул голову на мягкий бархат дивана.
— Она была влюблена в меня. Я знал об этом до того, как порвал с ней, но я думал…
— Что? — прошептала Дженнет.
— Я думал, что если дам ей надежду на то, что вернусь, я не разобью ей сердце.
— А люди называют тебя распутником и подлецом. — Подняв руку, Дженнет нежно погладила его по щеке.
— Да, я такой. Мягкосердечный распутник, который не может разбить сердце своей любовницы.
— Думаю, это очень благородно.
— Нет, если это привело к тому, что тебя чуть не изнасиловали. — Он склонил голову к голове Дженнет. — Я никогда не смогу простить себя за это.
— Тебе не за что себя прощать. Виноват Хантли. Он должен был отказать ей. — Закусив нижнюю губу, Дженнет отвернулась.
— Что случилось? — мягко спросил Мэтью.
— Ничего, — пожала она плечами, но он был уверен, что она уходит от ответа.
— Дженнет?
— Возможно, я не тот человек, который имеет право говорить о прощении самого себя.
— Особенно если ты ни в чем не виновата.
Она вытерла слезу, и Мэтью, не в силах смотреть, как она плачет, привлек Дженнет к груди, чтобы утешить ее.
— Но… но, если это была моя вина, Мэтью?
Ее вина? Неужели она действительно думает, что виновата в несчастном случае, который привел к гибели Джона?
— Дженнет, я был там.
— И я тоже.
— Твоя нога скользнула по мокрой траве, — сказал Мэтью, крепче обнимая ее. Хотя он всегда знал, что Дженнет винит себя в смерти Джона, но никогда не представлял себе глубины ее терзаний. Последние пять лет, она играла роль легкомысленной и беззаботной женщины — роль, которую он приказал ей играть. — Дженнет, во всяком случае, большая часть вины на мне.
— Почему? Не ты держал в руке рапиру, а я, именно я.
Мэтью растопырил пальцы, а затем крепко сжал их в кулаки.
— Если бы я не сказал тебе в то утро… Если бы я не по…
— Нет, это здесь ни при чем. То, что случилось, целиком моя вина! — выкрикнула Дженнет.
— Дженнет…
— Это я не смотрела на площадку, как ты сказал мне. Это я должна была не оставлять без внимания Джона и площадку.
Отодвинувшись, Дженнет встала и принялась ходить по комнате с каким-то свирепым выражением, которого Мэтью никогда прежде у нее не видел, а пряди длинных черных волос, выбившиеся из прически, метались у нее по спине. Одним глотком допив бренди, Дженнет снова наполнила бокал.
— Дженнет, — мягко заговорил Мэтью, стремясь успокоить ее, — я был там, я видел тебя. Ты следила и за площадкой, и за Джоном.
— Нет, это не так. Мое внимание было в другом месте. В тот день мне вообще нельзя было брать в руки оружие.