— Нет, мама. — Дженнет быстро засунула лист под стопку других и положила сверху руки. — Ты ошибаешься. Я занимаюсь тем, что помогаю другу, и это все.
— Я слышала об этом.
— Слышала? — удивилась Дженнет.
— Бэннинг все рассказал мне о незваном госте, явившемся на бал в честь твоего дня рождения. Быть может, те губы, которые ты спрятала, принадлежат ему? — Мать понимающе посмотрела на нее.
— Нет, — слишком поспешно ответила Дженнет.
— В высшем свете есть мужчины и гораздо хуже, чем лорд Блэкберн, гораздо хуже, — мягко сказала ей мать.
Понимая, что следует притвориться возмущенной, иначе никто никогда не поверит ей, Дженнет со скрипом отодвинула стул и встала.
— Не могу поверить, что ты думаешь, будто я могу чувствовать симпатию к этому человеку. Ничего такого нет.
— Сядь, Дженнет, — приказала ей мать. — Я, как никто другой, знаю, что нельзя верить этому притворному гневу. Ты, Джон и Блэкберн были очень дружны. То, что ты выбрала Джона, совсем не означает, что ты не можешь чувствовать что-то…
— Мама, у меня нет никаких чувств к Блэкберну.
Несколько мгновений мать пристально всматривалась в нее, а потом коротко кивнула:
— Хорошо.
Медленно вернувшись на свое место, Дженнет уперлась взглядом в лежавшие на столе листы бумаги.
— Мама, когда ты поняла, что влюблена в папу?
— О Боже! — прошептала ее мать. — Что ж, большинство людей не поверит, но я знала это почти с самого начала. Это невозможно объяснить, но разве в любви когда-нибудь можно что-либо объяснить? Он был намного старше меня, но все же с самого первого раза, когда я танцевала с ним, я знала, что буду его женой.
— Тебя… тебя влекло к нему физически? — несмело спросила Дженнет.
— Очень.
— Думаешь, можно испытывать физическое влечение к мужчине без любви к нему? — Дженнет взглянула в глаза матери, такие же голубые, как у нее самой.
— Думаю, такое, к сожалению, вполне возможно. — Мать ласково похлопала дочь по руке. — Но это не означает, что нужно поддаваться таким чувствам.
— Я это понимаю, мама. Меня просто смущает все, что касается его. Я не люблю ею. Нет. Но… — Замолчав, Дженнет смотрела в окно, но не видела ничего, кроме образа Мэтью: выражение отчаяния у него в глазах, когда он говорил о своих возможных невестах, и желание, когда он целовал ее.
— Но когда он смотрит на тебя, твои внутренности превращаются в кашу, и ты ясно ощущаешь какую-то непонятную боль в животе.
— Да!
— Похоть, — тихо сказала мать, покачав головой.
— Похоть? — Дженнет придвинулась ближе к ней. — Я думала, только у мужчин бывает такое чувство.
— К сожалению, нет. И именно поэтому столько вдов лишаются своего доброго имени.