— Татка ищу,— ответил, сразу насупившись, Василёк.
— А что твой татко делает? Это ваш хутор?
— Мой татко умеет стрелять!
— Стрелять? Так? — спросил солдат, щёлкнул ручкой, отворил то, чем было закрыто отверстие, оно было с нарезкой, потом с размаху захлопнул и громко сделал губами: — Пу-у-ух! Так твой отец стреляет? Ты бы нам сала вынес!
— А это что такое? — увлечённый такой интересной забавой, спросил Василёк вместо ответа.
— Это, малец, пушка и то пушка. Как стрельнет, так и до того берега реки достанет, далеко!
— Туда нельзя стрелять!
— Почему нельзя? Там же красные!
В это время от другой пушки окликнул солдат:
— Болотов, а Болотов, дай мне твой банник.
— На, отнеси это тому дяде,— сказал Болотов, который показывал, как стреляет пушка, и передал Васильку длинную палку с круглой щёткой на конце.
— Гляди-ка, у нас новый вояка! — встретил его солдат возле второй пушки.— И фуражка у него есть. Ану, покажи!
Шарик заметил, что чужой протянул руку к Васильку, ощетинился и зарычал. Солдат от неожиданности попятился и замахнулся на Шарика щёткой, а Василёк, чтоб не отняли у него отцовской фуражки, спрятал её за пазуху под поясок штанов.
Вторая пушка тоже стояла открытая. Солдат сунул внутрь принесённую Васильком щётку и начал двигать туда-сюда.
— Что вы чистите? И мама стекло от лампы так чистит,— сказал Василёк.
— Точно так,— серьёзно ответил солдат.
— А разве пушки светятся?
— Она если засветится, пацан, так и небу душно станет. А вот если там окажется песок, так и пушку разорвёт, только бах-трах — и уже пушка без носа.
— А ну покажите, как — бах-трах.
— Я тебе покажу! Убирайся вон! А то я тебя самого засуну в пушку!
Василёк попятился. Этот солдат с длинными острыми усами ему не понравился. Возле деревянных ящиков, разбросанных по земле, тоже стоял солдат, и Василёк подошёл к нему. Шарик поднял морду, к чему-то принюхался и бочком шмыгнул под куст, где лежали брезентовые вёдра, большие ключи и цинковые банки.
У солдата, к которому подошёл Василёк, были золотые погоны, какие носили офицеры. Он держал у глаз какие-то трубки со стёклышками и смотрел через них в поле.
— У меня тоже есть такое стекло, если посмотришь, так всё красное: и небо, и земля!
Офицер отнял от глаз трубки и удивлённо взглянул на мальчика.
— Дайте мне поглядеть, дядя,— продолжал Василёк.
— Ты же ничего не увидишь! — Он, очевидно, думал, что мальчик с этого хутора, а на хуторе жил зажиточный кулак: за огородами тянулись длинные коровники, крепкие конюшни и большие стога хлеба, поэтому офицер и ответил дружелюбно: — Ну, на, погляди и ты в бинокль,— и через голову сбросил ремешок.