— Что вы намерены теперь делать?
— Продолжать слежку и, в зависимости от результатов, отыскать виновных.
— Верите ли вы, что герцог де Ла Врийер причастен к этой цепочке преступлений?
— Я ничему не верю, сударь, но понимаю вашу естественную тревогу по поводу министра. Я не стану ничего предпринимать для выдвижения обвинения против лица, стоящего так близко к трону; если же возникнет таковая необходимость, я доложу вам об этом по всей форме, а решение, без сомнения, примет сам король. Благоразумие подсказывает, что в этом случае судебное разбирательство не должно быть публичным, а нам придется принимать меры, дабы не позволить запятнать честь государства.
— Господин комиссар, должен сказать вам, что я полностью удовлетворен вашей работой. Вы упомянули его величество…
— Осведомленный об обстоятельствах дела, король надеется на скорое и успешное его завершение. Равно как и нынешний министр морского флота: присутствие английского шпиона, покушение на меня, хотя в принципе не исключено, что целью нападавшего был сам министр, все это…
— Довольно, довольно. Вы все правильно сделали, не будем больше к этому возвращаться. До скорой встречи, дорогой комиссар.
Ленуар удалился; лицо его вновь приняло приветливое выражение. Николя глубоко вздохнул. У него словно гора свалилась с плеч. Его гнев, прорвавшийся с невиданной доселе силой, высветил мрачные стороны субординации, соблюдение которой шло на пользу делу только при обоюдном доверии. В противном случае субординация превращалась в очередную придворную условность. Отныне он надеялся, что хотя бы с одной стороны он может рассчитывать на защиту. Тем не менее последствия неожиданного вторжения генерал-лейтенанта не сулили ничего хорошего. Теперь самые изворотливые свидетели — а горничная Гуэ явно принадлежала к таковым — замкнутся, словно устрица в раковине. Он позвал Бурдо. На лице помощника читалась насмешка, но в глазах притаилась тревога.
— Мимо меня прошествовал господин Ленуар; пурпурный цвет его лица не смог скрыть его благостного выражения. Какая муха вас укусила, превратив вас в чудовище, рыкающее и изрыгающее хулы?
— Не преувеличивайте, — усмехнулся Николя, — мы просто обменялись парой слов, а я немного повысил голос.
— Разумеется… до звуков труб Страшного суда!
— Я ни разу не перешагнул черту, отделяющую подчиненного известного ранга от вышестоящего начальника, являющегося таким же магистратом, как и я.
— Вы уверены?
— Мои слова были поняты правильно, и у меня есть все основания полагать, что теперь задача наша упростится. Проявления искренности становятся хорошим тоном… Впрочем, вы сами все понимаете, Пьер. В таких случаях всегда есть риск столкнуться с неравным по весу противником: глиняный горшок против медного котла. В жизни каждому случается оказаться в таком положении, когда неуверенность становится признаком субординации. И если в эту решающую минуту уверенность покинет вас, вы уже никогда не сумеете ее обрести и не сможете никого ни в чем убедить. Мы пребывали на распутье. Сейчас тучи рассеялись, однако они успели разогнать участников нашей постановки и подмочить наш допрос.