— Второй раз за два дня.
— Что второй раз?
— Меня называют наивным. Господин де Ноблекур вчера вечером…
— Мой старый друг, как всегда, стократно прав. Но довольно. По крайней мере, обещайте, что предупредите меня, если грязь, что полетит от этого дела, станет грозить забрызгать трон. Вы не можете отказаться исполнить такую просьбу.
— Я прослежу, чтобы этого не случилось, сударь.
— Что ж, бегите, дрянной мальчишка. Полагаю, сейчас вы вместе с вашими верными сообщниками предадитесь своеобычному живодерству, необходимому для подкрепления вашей хваленой интуиции.
— От вас ничего не скроешь, — рассмеялся Николя. — Даже будущее.
То ли в шутку, то ли всерьез, Сартин со вздохом погрозил ему пальцем.
Николя поспешил к реке; лицо его горело. Хотя прощание прошло на шутливой ноте, встреча оставила после себя горький осадок. Радость от свидания с бывшим начальником быстро уступила место тревоге. Как трудна эта жизнь! Словно при свете молнии, он увидел своего отца, маркиза де Ранрея, мерявшего широкими шагами нижний зал фамильного замка. Забившись под навес над камином, маленький Николя слушал, как маркиз громогласно возмущался веком нынешним, дозволившим править бал посредственностям. Готовый принять любые перемены, он сожалел о героических временах, когда историю творили со шпагой в руках, а наивысшей доблестью почиталось умение достойно умереть. Он клеймил выродившиеся дворянство, превратившееся в «племя паркетных шаркунов», оторвавшееся от своих корней и не способное ни на что, кроме зубоскальства над нарушителями этикета в версальских гостиных. Николя вновь испытал чувство пустоты, часто охватывавшее его после смерти Людовика XV. Каждый действовал так, словно преемник покойного монарха являл собой пустое место. Казалось, даже Сартин порвал священную нить, связующую его с новым монархом. Он сильно изменился, а взор его, равно как и помыслы, устремились к Шуазелю, светилу, которое Николя, более хладнокровный или же менее пристрастный, давно считал сошедшим с орбиты. Он не верил возвращение в большую политику отшельника из Шантелу и в споре не поставил бы на него ни лиара. Все знали, какую неприязнь, чтобы не сказать отвращение, испытывал король к бывшему министру. Так кто же из них более наивен? Конечно, Сартин стремился получить должность министра Королевского дома, один раз уже от него ускользнувшую. Сейчас он надеялся, что с помощью королевы и Шуазеля он ее наконец получит. Боги ослепляют тех, кого хотят погубить. Если он сможет помочь своему бывшему покровителю избежать нового разочарования, он непременно это сделает.