— Слушаю вас, господин комиссар. Я сестра Луиза от Благовещения.
Громкий визгливый голос прозвучал у него за спиной. Обернувшись, он обнаружил, что в комнату бесшумно вошла крошечная женщина; она была столь мала, что ему пришлось нагнуться, чтобы рассмотреть ее. Не только низенькая, но и толстенькая, с талией, почти равной росту, она казалась карлицей; похожее существо он однажды видел на ярмарке в Сен-Жермен. Полуприкрытые глаза на одутловатом лице тонули в складках щек; мясистые губы кривились в едва заметной усмешке; скрюченные пальцы перебирали черные шарики четок. Кивком головы она пригласила его сесть.
— Полагаю, вам известно, сестра, — начал Николя, — какие события заставили меня оторвать вас от благочестивых занятий?
— Мирская жизнь, сударь, протекает за стенами этого дома, не нарушая его мир и покой. Вы хотите сказать, что ваш приход связан с одной из наших пансионерок? Эти грешницы нередко поддаются искушению демона.
— Нет, речь пойдет не о ваших пансионерках. Вам известно, что случилось с вашим зятем Жаном Миссери, дворецким герцога де Ла Врийера?
Глаза-щелочки монахини сузились, словно у кошки, притворившейся спящей.
— После смерти моей сестры мы виделись с ним только на ежегодных мессах. Да и прежде…
Она оборвала фразу на полуслове. Николя молчал; он умел ждать.
— Мне никогда не нравился этот союз, — продолжила она. — Но сестра меня не слушала. Увы! Своеволие привело ее к смерти.
Он не мог пропустить подобную реплику.
— Что вы хотите этим сказать?
— Что Господь не благословил этот союз, и его мертворожденный плод погубил мою сестру.
Она развела руками, четки упали на пол, но она этого не заметила.
Николя поднял четки и протянул владелице.
— Вы думаете, его мучила совесть, он сожалел о ее смерти? — вновь заговорила монахиня. — Ни капельки. Он нисколько не раскаялся. Сначала он притворялся, что опечален ее смертью, и те, кто плохо его знал, верили ему. Однако печаль его была напускная, он всего лишь стремился показать себя с лучшей стороны, об искреннем раскаянии или сожалении даже речи не было. Увы, Господу известно наше бессилие… Тому, кто стал причиною совершения греха, грозит погибель! Мы же, трудясь ради спасения наших ближних, зарабатываем спасение собственное.
«Отчего ее тянет на сентенции? Какие мрачные мысли заставляют ее изрекать фразы, полные горечи и недомолвок?» — недоумевал Николя.
— Сестра, сегодня ночью Жана Миссери ударили кинжалом.
— Значит, он умер, — быстро произнесла она.
Он промолчал: ее ответ можно было истолковать и как вопрос, и как утверждение, но понять, знала ли она о случившемся или же услышала впервые, он не смог.