— Она нос задирает… а нам потом за нее расплачиваться.
— В котором часу у вас в монастыре ложатся спать?
— В восемь.
— И сестра Луиза вместе со всеми?
— О! У нее есть кое-какие привилегии: ее семья столько пожертвовала на содержание общины, что она даже имеет право ужинать в городе.
— По каким дням?
— По воскресным. Говорят, она ужинает у брата.
— А в прошлое воскресенье?
— И в прошлое тоже.
Поблагодарив сестру-привратницу, он вышел на улицу Пост; его кучер уже выказывал признаки нетерпения. Стемнело, и ему ничего не оставалось, как отправиться на встречу с Бурдо. Он пребывал под впечатлением от посещения монастыря. Луиза от Благовещения знала все! И посмеялась над ним. Однако, какая скрытная особа! С виду истая святоша, она ухитрилась ускользнуть от него и завела его туда, куда хотелось ей. Ловко опутав его словами полуправды, она отлично сыграла свою роль и вдобавок выставила его на посмешище.
Ощутив, как поток злобы, полуправды и лжи захлестывает его, он чуть не потерял сознание. Встрепенувшись, он вынужден был признать, что грань между правдой и изощренной ложью, стремящейся походить на правду, оказалась чрезвычайно тонка. Тем не менее сестра Луиза проговорилась о заинтересованности Дюшампланов в исчезновении Жана Миссери. Следовательно, между вдовцом и молоденькой Маргаритой Пендрон действительно существовал роман, и не исключено, что терзаемый ненасытным желанием дворецкий предложил ей руку и сердце, которые девушка, обогащенная жизненным опытом и понимавшая, в чем состоит ее интерес, вполне могла принять. А так как этот брак Дюшампланам исключительно невыгоден, то Маргарита стала для них и препятствием, и угрозой.
Но ее исчезновение не решало вопроса. Вдовец может продолжить влюбляться, и тогда состояние, унаследованное им от жены, растает, словно снег на солнце. Таких примеров множество, и в городе, и при дворе. Попав в плен собственных чувств к какой-нибудь алчной юной красотке, мужчина его возраста начинал исполнять все ее прихоти, а девица, получив свое, торопилась сменить объятия богатенького старичка на молоденького щеголя со смазливой физиономией и пылким темпераментом. И состояние старичка таяло на глазах. Поэтому устранять следовало, скорее, вдовца, нежели его любовницу, во всяком случае, ее в последнюю очередь. Собственно, подумал Николя, Дюшампланы — всего лишь подозреваемые, такие же, как и все остальные. Он вспомнил, как изменилась в лице сестра Луиза, услышав о ранении зятя. Что ей к тому времени было известно? Точнее, что ей рассказала во время их утренней беседы герцогиня де Ла Врийер? Накануне, допрашивая сию надменную особу в особняке Сен-Флорантен, Николя лично сообщил герцогине, что дворецкий ранен, и есть подозрения, что он сам обратил против себя оружие, которым предположительно убил свою любовницу. О ранении дворецкого монахиня, скорее всего, знала, и, возможно, у нее были основания не верить в гипотезу о самоубийстве.