— Я никогда не считала, что он умер.
— Но почему же? Почему вы предположили, что он просто уехал и не попрощался?
Пациентка потрясла головой, словно отгоняя прочь разбередившие душу воспоминания, и решила сменить тему.
— То, что я делаю, должно беспокоить меня, выводить из равновесия. Я знаю, что должно. Но понимаете, они все заслуживают этого. То есть большинство из них поступают непорядочно. С кем-то дурно обращаются. Они все нехорошие парни. Однако я каждому даю шанс. Перед тем как увести их в спальню, я даю им шанс отказаться. Интересуюсь, женаты ли они, или, может, у них есть подружки. А потом спрашиваю, неужели они действительно желают этого. Неужели действительно согласны причинить боль своим близким женщинам?
— Наверняка кто-то отказывается?
— Очень мало кто. Может, только двое за все время.
Так и хотелось уточнить: двое из скольких? Но я не стала прерывать Люси.
— Один из них гладил мою кожу. У него были такие мягкие кончики пальцев, как у женщины. И голубые глаза. Я запомнила его глаза. Из-за этих чертовых пальцев, которые бегали взад-вперед по моей руке, так что я дрожала. Обычно я ничего не чувствую. Это я и имела в виду. И накануне встречи. И когда они дотрагиваются до меня. И когда делаю «клац!» — то же самое.
— Вы пользуетесь пистолетом?
Непрофессиональный ход. Я не собиралась проявлять подобную прямолинейность — будто сомневаюсь и не верю Люси. Я хотела только выяснить, как она убивала их, а получилось, что выпалила вслух самый худший вопрос, какой только можно вообразить.
Люси посмотрела на меня, как на умалишенную, причем нуждающуюся в срочной госпитализации.
— Пистолетом?
— Когда убиваете их.
— Доктор Сноу, я наемная убийца. Я завожу их, а потом заставляю обломаться. Я разоблачаю их и гублю. Вся моя квартира — сплошные камеры. Я фотографирую их, а потом передаю снимки полицейским или в таблоиды. Так я их и уничтожаю. Я — цифровая убийца.
Она улыбнулась.
И в течение нескольких секунд я не сомневалась: мужчина пойдет за ней не задумываясь, по первому зову.
— По-вашему, мне стоит попытаться найти его? Найти Фрэнка Миллея?
Сеанс подошел к концу, но я не поднялась, как обычно, чтобы дать Люси понять: ее время истекло. В лечении настал кульминационный момент, и я боялась прервать ее, не выслушав до конца.
— Мне кажется, вы хотите его найти. И это очень важно.
Как правило, я не отвечаю на вопросы, а задаю их. Собственно, я сама объясняла Люси — как и всем пациентам, — что, только когда отвечаешь на собственные вопросы, можно прийти к согласию с самим собой и обрести душевный покой. Но сейчас был особый случай: Люси наконец выразила желание, проявила нужду, и это было для нее большим достижением. Если судить по ее рассказам, бедняжка последний раз испытывала настоящие эмоции в тот последний день, который провела с этим художником. Она обмолвилась, что художник был для нее порталом, окном в мир. И когда он исчез из ее жизни, исчезли фактически все чувства.