Полевой телефон с рукояткой.
Лысый прикрепил провода сначала к телефону, затем при помощи зажимов-крокодильчиков — к яичкам Генри. Сделав дело, он кивнул полковнику. Тот медленно подошел и навис над заключенным.
— Даю вам последний шанс.
Однако Генри только отрицательно покачал головой.
Лысый начал крутить рукоятку.
Продержался Генри еще неделю, а потом раскололся. Признания лились потоком — начиная с прилета в Темпельхоф, встреч с Беликовым, Кондратом и Премининым и заканчивая захватом на квартире. Сменивший гнев на милость полковник раз за разом заставлял Генри повторять историю и все пытался отыскать в ней несоответствия и противоречия. Наконец на пятый день полковник прекратил задавать вопросы и отпустил стенографистку.
— Не падайте духом, дружище. Вы сделали все, что смогли.
И в первый раз за сорок дней Генри Колдер улыбнулся.
И вот, стоя на пороге помещения, где приводили в исполнение смертные приговоры, он почувствовал, как помимо воли на уста его снова наползает улыбка. Генри смахнул улыбку с лица и шагнул в комнату. Она очень напоминала ту, в которой его допрашивали, за исключением двух деталей: стены были завешаны плотной тканью, заляпанной пятнами, и на полу лежал мешок для трупов.
— Доброе утро, — приветствовал его полковник.
— Вроде звучит обнадеживающе.
— Да уж. Но иначе не скажешь. Жаль, что дошло до этого. Однако у меня приказ, увы.
— Как и у всех нас.
— Мы ведь с вами профессионалы. Вы делали свою работу, я — свою. А для начальства мы заклятые враги.
— Что они понимают…
— Все пройдет быстро, обещаю.
— Что будет с моими людьми? — поинтересовался Генри. — Беликов, Кондрат и Преминин.
Он знал ответ, но ему хотелось услышать его от полковника.
— Все уже случилось. Их признали виновными в измене Родине и вчера казнили.
— А моя сеть?
— Сейчас мы проводим самое тщательное расследование и в скором времени вычислим всех.
— Не сомневаюсь.
— Встаньте, пожалуйста, на колени, — велел полковник.
Генри повернулся лицом к стене и опустился на колени. Он предполагал, что его охватит чувство страха, что оно заполнит каждую клеточку тела… Но ничего подобного. Ему было хорошо и покойно. Внезапно он ощутил тяжесть в груди, к горлу подступил кашель. Он напрягся и согнулся пополам от ужасной боли, дожидаясь, когда пройдет спазм. Затем утер рот и обнаружил, что вся ладонь в крови.
— Пневмония, — заметил полковник.
«Нет, не совсем так», — подумал Генри.
Ирония заключалась в том, что только сейчас проявились первые симптомы. Врачи говорили, что ему осталось максимум четыре месяца, затем возникнут метастазы и рак распространится из легких на весь организм. После этого жить он будет неделю, максимум две.