Фарфоровыми голубыми глазами Моника смотрела то на одного, то на другого.
— А что вы все так разволновались? Из-за того, что у Эвелин незаконный ребенок? Подумаешь! Большое дело!
— Ой, да заткнись ты, Моника!
— Хорошо! — Блондинка вспыхнула и резко откинулась на спинку кресла, глаза ее метали молнии, когда она смотрела на мужа, но Пол был слишком занят — орал на мачеху.
Весь этот гвалт длился несколько минут. Эвелин молча замерла, иногда искоса поглядывая на Сару и Рурка.
Надо отдать должное Саре, она хорошо держалась, с совершенно непроницаемым, как у Моны Лизы, лицом.
Сидя рядом с ней, Рурк наблюдал за происходящим, а его глаза подозрительно весело блестели.
— Проклятие! Заткнетесь вы все наконец и дадите сказать хоть слово! — завопил Уилл. И хотя говорил он нечленораздельно, но в тоне звучала властность. Собравшиеся с ворчанием повиновались. Уилл уставился на Эвелин, сверля ее здоровым глазом. — Черт побери, что такое ты тут устраиваешь?
— Ничего. Я абсолютно серьезно. Сара — моя дочь. Я родила ее, когда училась в колледже, за пять лет до встречи с Джо. Я отдала ее удочерить, сразу после рождения.
— А мой брат знал о ней?
Эвелин твердо посмотрела на Уилла:
— Конечно. Я никогда не обманывала Джо и ничего не скрывала от него.
— Даже то, что ты вышла за него замуж из-за денег?
Эту реплику Чэда Эвелин оставила без внимания, только едва заметно сощурилась. За двадцать пять лет брака с Джо ей так и не удалось установить теплые отношения с его сыном, но до серьезной вражды дело не доходило. Сейчас Чэд был не просто ошарашен, а по-настоящему зол. Впрочем, она могла его понять.
— А почему мы должны поверить, что эта женщина твоя дочь? Да она может быть кем угодно. Если ты думаешь, что мы позволим тебе взять и подсунуть нам незнакомую девицу, ты ошибаешься…
— Да не говорите глупости, — с презрением бросил Рурк стальным голосом.
Пол гневно посмотрел на него, но Рурк твердо встретил злой взгляд.
— Любому зрячему видно сходство Сары и Эвелин.
— Он прав, кузен, — протянул Эрик, пристально глядя на Сару. — Сходство поразительное.
— Хорошо. Она твоя дочь, и что дальше? Почему она здесь? Это собрание владельцев акций. А не воссоединение семьи, черт побери! — Напряженное лицо Пола горело огнем от злости, казалось, еще немного — и его хватит удар.
— А Сара — владелица акций. Я отдала ей четыре процента. Сегодня утром мы подписали бумаги.
— Что? Это невозможно! — Чэд хлопнул руками по столу и привстал в кресле. — Этими акциями могут владеть только члены семьи.
— Верно.
— Ага.
— И никаких исключений! — запротестовали Уилл и еще несколько человек.