Услыхал это лангур, поспешил вниз и загнал шпильку под копыто той самой кобыле, какая сказала, что она может бежать двенадцать косов и днем и ночью. Ну она разом и охромела.
На другой день братья сразу пошли туда, где кони были. Видят, там лангур.
— Слушай, а ты когда тут появился? — спрашивают.
— Только что, братья,— говорит он.
Стали коней выбирать. Они себе выбрали самых гладких, сговорились о цене и заплатили. А лангур той порой все молчал, рта не раскрыл, только слушал, как они торговались. Братья расплатились, сели верхом и домой поехали.
Уехали они, тут у лангура язык развязался.
— Слушай, хозяин,— спрашивает.— С чего это у тебя та лошадь хромает? Вон как она ковыляет. Давно захромала?
— Вчера еще в порядке была,— отвечает хозяин коней.— Видно, ночью что-то с ней приключилось.
— Показать бы тебе ее коновалу,— говорит лангур.— А то ведь совсем из сил выбьется и падет. Смотри, она еле тащится.
— Кто его знает,— говорит тот.— Случись коню заболеть, он уж не поправится, как его ни лечи. Я, слышь-ка, давно с конями дело имею. Я-то уж знаю: заболел конь, ты его не подымешь, сколько ни старайся лечить. Падет все равно.
— Так продай ее, как она есть,— предложил лангур.— Все равно скоро сдохнет. Тебе-то она теперь ни к чему.
— Кто ее возьмет, хромую кобылу? — отвечает хозяин.— Как увидят, что она на ногу припадает, всякий сразу откажется. Вот ты, хочешь, бери. Я ее тебе отдам.
Хозяину-то невдомек, что эта лошадь самая быстрая и что лангур ей нарочно ногу испортил. Ничего он про это не знал.
— Слушай,— говорит лангур.— А сколько ты возьмешь за нее?
— Когда будешь брать,— отвечает хозяин,— тогда я тебе и цену скажу.
— Я бы взял,— говорит лангур,— только я хочу даром. Если ты мне ее дашь, я ее попробую выходить. Поправится — буду ездить на ней, не поправится — значит, подохнет.
— Слушай,— просит хозяин,— я за ней столько ходил. Неужто не дашь за нее хоть безделицу?
— Было б у меня что отдать,— говорит лангур,— я бы дал тебе что-нибудь. Да, сам видишь, нет у меня ничего. Если бы малость занять у кого и отдать тебе за нее, было бы неплохо, верно? Да только в этих краях не едят конины, тут и шкуру-то конскую никому не сбудешь. Была бы надежда продать мясо и шкуру и вернуть свои деньги, когда она сдохнет, можно бы и заплатить. А этого нет, и ты сам говорил: стоит коню заболеть, он уж не поправится. Вот почему я платить за нее не хочу. Есть у меня, гляди, моток веревки. Отдашь за него — я ее возьму.
— Может, ты мне добавишь хоть рупию? — спрашивает хозяин.
— Нет,— говорит лангур.— Больше мне тебе нечего дать. Решай сам: отдашь мне ее за моток веревки — хорошо; а то я уйду. Я тут с самого утра околачиваюсь. Не пора ли нам с тобой и за дела взяться?