Мадонна миндаля (Фьорато) - страница 201

Я кивнул, совершенно ошеломленный. Мне было прекрасно известно, когда день этого святого. Мы с Симонеттой, когда поженились, каждый год принимали участие в этом празднике. Но сейчас мне помнилось иное — то, что именно в тот день год назад я впервые обнял Амарию и спас ее от швейцарских наемников.

Мой новый знакомец — и невольный соперник — посмотрел на меня так внимательно, что мне показалось, будто он пытается что-то прочесть по моему лицу. Я тут же постарался переменить тон и со смехом спросил:

— А что, здесь во время этого праздника, как и раньше, напоказ выставляются все святые реликвии?

— Да. Кстати, на празднике будет присутствовать новый кардинал, которого мы любим гораздо больше, чем старого, да сгноит Господь его кости. — Художник прищурился и пытливо на меня глянул. — А что, вы бывали в этих местах, синьор?

— Да, и довольно часто.

Он хлопнул меня по плечу и воскликнул искренне:

— Тогда тебе непременно надо принять участие в нашем празднике, дружище! — Этот человек явно пребывал в дружеских отношениях со всем миром и готов был подружиться даже с каким-то жалким бродягой, которого никогда прежде не встречал. — Приходи, и я обязательно познакомлю тебя с женой. — Он прямо-таки мечтал показать всему свету ту, которой так гордился.

У меня просто дыхание перехватило — ведь всего неделю назад и я был точно таким же счастливым и гордым мужем, мечтавшим показать всему свету свою замечательную Амарию!

— В общем, до завтра. Ты, синьор, непременно должен с нею познакомиться, — снова заявил он, явно не желая слушать никаких возражений.

До завтра! Неужели завтра я снова увижу Симонетту? Ту, что была моей женой и по-прежнему является ею, пока смерть не разъединит нас? Да, мы заключили брак здесь, поклялись друг другу перед лицом Господа, и Закон Божий по-прежнему неразрывно нас связывает. Я пожал протянутую руку художника. Откуда ему было знать, что я пришел сюда разрушить его мир, отнять у него счастье, что я для него — словно Артур для Ланселота, и вот-вот потребую вернуть мою Гиневру. Мне было нестерпимо жаль, что и ему вскоре предстоит почувствовать то же, что чувствую теперь я, но я сказал:

— Я непременно приду, даже с большой радостью.

Сперва Амария никак не могла поверить, что Сельваджо ушел навсегда. Она искала его повсюду, обошла все те места, где они бывали вместе: сходила в Павию, к тем источникам, где они впервые встретились и где он потом попросил ее выйти за него замуж, в церковь Сан-Пьетро, возле которой он спас ее, а потом подарил ей новую жизнь, в этой самой церкви сделав своей женой. Она осмотрела все рощи и тропинки, все мосты и водопады, где они провели столько счастливых дней, и все надеялась, что он просто снова утратил память и теперь бродит где-то один, растерянный, ожидая, что она придет, возьмет его за руку и уведет за собой и все опять будет хорошо. Амария у каждого встречного спрашивала, не видели ли они ее мужа. Большинство местных жителей хорошо знали Сельваджо, люди часто видели их вместе, когда они ходили повсюду рука об руку, точно обитатели Ковчега. Но, увы, никто так и не видел его со дня свадьбы.