– Как мне жить? – решилась я и спросила у Артема, когда третья ночь подняла третью луну на небе.
– В смысле? – рассеянно переспросил он.
– Я хочу быть с тобой. Всегда.
– Но, малыш, это же невозможно, – с испугом посмотрел он на меня.
– Почему? Я люблю тебя, ты любишь меня. Ты сказал мне это там, у меня дома. При Мише.
– Где ты только взяла этого Мишу. Он же страшненький.
– Перестань, – передернуло меня, – не трогай его. Он тут вообще ни при чем.
– Понятное дело.
– Так что нам мешает? – вернулась к теме я.
– Да ничего! – как-то зло бросил мне Артем.
– То есть? Я могу остаться с тобой? – шальная надежда опьянила мозг, как доза адреналина.
– Со мной? – тупо переспросил он.
– С тобой.
– Почему бы и нет? – переспросил он и нервно закурил. Нет, не выглядит эта истерика намерением. И не похож он на человека, который меня бы любил. Или хотя бы был готов принять в дар мою любовь. Из последних сил я сдерживала слезы. Пусть не сейчас. Пусть завтра. Еще день, еще два. Сколько выдержу. Только не сейчас.
– Мне надо пройтись, – бросил он и молниеносно вышел за дверь, оставив меня сидеть в пустой квартире.
– Артем, подожди! – бросилась я за ним. Но он уже сбегал по лестнице вниз. Я все-таки разрыдалась.
Его не было уже три часа, когда мое терпение стало превращаться в раскаленные угли внутри меня. Я поминутно прислушивалась к звукам за дверью. Я бы пошла его искать, если бы не боялась, что потом не смогу уже вновь войти в эту дверь. К концу четвертого часа я нашла в серванте бутылку водки. В целях анестезии выпила первую рюмку. В тех же целях приняла и вторую. Через час я плакала пьяными слезами. Оплакивая свою горемычную судьбу, выпила еще. Ближе к утру я отрубилась. Последнее, о чем я могла вспомнить, – это об интимном контакте с унитазом. Мне было так плохо, как еще никогда в жизни. Душа рыдала от невыносимой жестокости мира, глаза не разбирали – где стены, где потолок или пол. Меня кружило, раскручивало и било о шкафы. Все вокруг раскачивалось и сливалось в размытую слезами точку. Мои воспоминания примерно на этом заканчивались. Когда пришел Артем, что он увидел, в каком я находилась состоянии, а в каком он – не знаю. Мне хотелось забыться, и я забылась. Не знаю, был ли вообще в ту ночь Артем, или это какой-то жестокий бес вместо него решил разрушить весь мой мир.
Когда поздним утром я со стоном продрала глаза, то рядом с собой на тумбочке обнаружила таблетку аспирина, стакан воды и записку. Сознание, отравленное бронебойной дозой крепкого спиртного, которого до того дня я и вовсе не пила, отказывалось принять и понять то, что было написано в ней. Много раз я прочитала ее прежде, чем поняла – конец. Буквы плясали, руки дрожали, тошнота подкатывала к горлу.