Уилсон встретил его радушно, показал завод, провел в свой кабинет, внимательно выслушал.
— Конечно же, Говард, вы сделали весьма важные наблюдения, но продуктивность вашего метода мала, и производство вашего лечебного препарата коммерчески не оправдает себя. Поверьте мне.
— Речь идет не о коммерции, а десятках, сотнях тысяч человеческих жизней, которые спасти может только пенициллин.
— Я понимаю вас, Говард... Но для лечения всего лишь одного больного требуются тысячи литров плесневой культуры. Практически это неосуществимо. На моем заводе, по крайней мере.
— Что же делать? Уилсон улыбнулся.
— Ждать окончания войны, Говард. И клянусь, я буду первым, кто начнет выпускать ваш пенициллин.
Но Флори не мог ждать. Через несколько дней вместе с Хитли он вылетел в Соединенные Штаты Америки, В своих дорожных саквояжах ученые везли через океан несколько чашек Петри, засеянных чудодейственным грибком Penicillium notatum, и, на-верное, то был самый ценный груз на борту самолета, поднявшегося в ту июньскую ночь с лиссабонского аэродрома (1 Во время второй мировой войны связь Европы с США осуществлялась через нейтральную Португалию).
Июльский зной был нестерпим, и Флори всю дорогу от Чикаго до Пеори опасался за драгоценную плесень в чашках Петри, плохо переносящую высокие температуры. Если плесень погибнет, поездка в Америку потеряет смысл.
Серая лента автострады казалась бесконечной, как и желтые кукурузные поля, вплотную подступающие к обочинам. Сухо шуршали шины. В салоне автобуса слегка попахивало газолином и землей, разогретой солнцем. Немногочисленные пассажиры дремали, сморенные, должно быть, духотой и однообразием ландшафта за окнами. Дремал и Хитли, бесцеремонно привалившись плечом к Флори, а Флори тревожно думал о предстоящей встрече с доктором Когхиллом, совсем незнакомым ему человеком, и время от времени нетерпеливо поглядывал на часы, стрелки которых двигались с черепашьей скоростью.
Что же вело его в Пеори — захолустный городок, «кукурузную столицу» штата Иллинойс? Почему он не задержался ни в Нью-Йорке, ни в Чикаго? И чем приглянулось ему единственное научно-исследовательское учреждение Пеори — «Северная лаборатория», изыскивающая способы очистки рек Среднего Запада от сельскохозяйственных отбросов?
Интуитивно он чувствовал, что выбор этой лаборатории сделан им правильно, хотя и не строил радужных надежд на будущее. Сам он и его лаборатория в Оксфорде занимались чудодейственным грибком Penicillium notatum. Лаборатория в Пеори тоже работала с плесневыми грибками, но другого вида. Одним из ее отделов заведовал известный американский миколог Чарлз Том, некогда консультировавший самого Флеминга. Флори надеялся заинтересовать доктора Когхилла и его коллег пенициллином и подключить их к работе над этим замечательным веществом, еще неизвестным практической медицине.