— Я часто вспоминал тебя. — Его слова вселили в нее надежду. — Помнишь, как на удивление быстро мы в Дели привязались друг к другу?
— Мы оба были одиноки. — Она сделала еще один глоток джина, практически прикончив порцию. — Может, и все случившееся между нами было только следствием одиночества?
Он отстранился от нее как бы для того, чтобы лучше видеть.
— Это самый легкий, если не единственный способ спастись от одиночества. Но, кажется, ты опять одинока?
— Хорошо, скажу тебе честно, Роберт. Я искала встречи с тобой не ради того, чтобы потрахаться. В конце концов, не так уж я озабочена сексом. Что мне по-настоящему нужно, так это друг.
Он затушил сигарету и выразительно посмотрел в потолок.
— Ты, я вижу, устремилась к возвышенному, любовь моя.
— Мне тридцать четыре, я развожусь. У меня дочь, которая не со мной. Мне не хотелось бы в будущем оставаться одной. Так при чем здесь стремление к возвышенному?
— А что, с ребенком проблемы?
— Проблем не будет, если я не позволю ему отнять ее у меня.
Роберт подал знак бармену повторить.
— И что ты хочешь предпринять?
— Не знаю, — сокрушенно проговорила Моник. — Я люблю Дженифер, но когда Элиот сказал мне, что, уходя, возьмет ее с собой, я, честно говоря, почувствовала облегчение. Однако все время с тех пор неотвязно думаю о дочке. Полагаю, все это было от растерянности… Я имею в виду первую свою реакцию.
Он испытующе посмотрел на нее.
— Итак, Моник, ты ищешь друга.
— Да. И не хотелось бы ошибиться.
— А что, есть такие проблемы, которые нельзя обсудить в постели? После, как говорится, всего? Или в паузах?
— Нет, почему же, — улыбнулась Моник. — Только паузы будут немного больше, чем обычно. Только и всего.
Он накрыл своей ладонью ее руку, глядя на нее сквозь плывущий между ними табачный дым.
— Ты знаешь, кажется, я любил тебя, Моник. И, может быть, люблю до сих пор.
Она придвинулась к нему поближе, а он положил руку ей на плечо, пальцами касаясь шеи. Волнение овладело ею, на глаза навернулись слезы. Заметив это, Роберт успокаивающе поцеловал ее в макушку.
— Значит, ты хочешь вернуть дочь. И тебе обязательно понадобится кто-то для помощи и поддержки.
— Да, это очевидно, Роберт. Я знаю. Элиот уверен в своей правоте и думает, что мне ничего не удастся… Он обвинил меня в том, что я плохая мать, и, может быть, справедливо. Но не будь он таким самоуверенным, то понял бы, что не так уж я безнадежна. И потом, если бы я не вышла за него замуж, я, возможно, и вообще никогда не стала бы такой плохой. Этот брак меня доконал.
Бармен принес им очередные порции джина. Моник осушила свой стакан сразу. Алкоголь помогал ей быстрее сбрасывать напряжение. Она повернулась к Роберту.