— Хорошо. У меня во второй половине дня пресс-конференция в Балтиморе. Так что в Вашингтон приеду часам к пяти. В шесть годится?
— Вполне.
— Ну, значит, увидимся.
Это был их первый разговор за три недели. Правда, Артур Кэднесс раз пять звонил ей, так что Харрисон знал, что она жива и здорова. Но не больше.
Мэджин за это время ухитрилась кое-как успокоиться, во всяком случае после того, как события попали под некий контроль. Мерзость совершена, сомнения, неопределенность — все это позади. Теперь ее занимал один только Харрисон, и беспокоилась она только о нем одном. И вот наконец он придет к ней.
После полудня она вышла из дому купить новое платье. Так приятно, раздевшись, проскользнуть во что-то непривычное. В примерочной она удовлетворенно осмотрела свою фигуру, стройную и подтянутую, как прежде. Но чем дольше она смотрела на себя, тем ближе подступала боль. Лицо ее сморщилось, и она заплакала, вернее, всплакнула, уже через минуту вытерев слезы и принявшись выбирать платье из тех нескольких, что ей принесли для примерки.
Вот и сейчас, сидя на ручке кресла и вспоминая, что она сотворила с их ребенком, она не могла не опечалиться. Впрочем, скорбные переживания никогда не длились у нее слишком долго, она себе в этом особой воли не давала.
Через несколько минут в дверях послышался долгожданный звук ключа. Затем дверь открылась, и она увидела его — человека, которого любила. Он закрыл дверь, снял пальто и бросил его на стул. Свет в прихожей был неярким, но она разглядела на его лице довольно фривольную ухмылку. Наконец он вошел в комнату.
— Как прошел день? — спросила она.
— В адской суете. Впрочем, ничего нового, все как всегда.
Мэджин встала, и Харрисон осмотрел ее новое платье.
— Черт возьми! Ты прекрасно выглядишь.
— Могу я предложить вам вашу порцию скотча, сэр?
— Не раньше, чем я получу свой поцелуй.
Он подошел к ней. Она заметила слегка углубившиеся морщинки в уголках глаз, говорившие о том, что и ему это время не даром далось. С минуту они просто стояли обнявшись. Он обратил внимание на то, что она немного высветлила волосы, и теперь вдыхал их аромат, испытывая чисто чувственное наслаждение. Она слышала его дыхание, немного хрипловатое. Губы его задрожали, улыбка исказилась и исчезла. Он поцеловал ее, затем немного отстранился и потрогал рукав ее платья, только ткань, не прикасаясь к телу.
— Господи, какая ты красивая, Мэджин.
— Я скучала по тебе, Харрисон.
Он обнял ее, прижал к себе.
— Я тоже по тебе скучал, детка. И просто не могу выразить, как мне приятно вновь видеть тебя.