На этот раз Белов был в мундире. На погонах красовалось по одной звездочке средней величины. Значит, этот Белов был майором госбезопасности.
— А-а, Аничкин, ни на минуту не опоздал. Это похвально. Садись.
Он извлек из ящика стола тоненькую папку и развязал тесемки.
— Мы давно к тебе приглядываемся. Ты, говорят, разведчиком стать хочешь?
Аничкин покраснел до ушей.
— Да ты не смущайся. Ничего в этом предосудительного нет. Как говорится, все работы хороши, выбирай на вкус.
Он погрузился в чтение бумаг из папки. Володя, как ни старался, ничего прочесть не мог. Одну лишь странную вещь он заметил: листы были соединены не проволочными скрепками, как обычно, а булавками. Обычными стальными булавками с круглыми петельками на конце. Они прокалывали листы в левом углу, протыкая их в двух местах, — так обычно делают портные. Впоследствии Аничкин узнал, что такой способ скрепления документов был заведен еще Железным Феликсом и с тех пор не менялся: в этой организации не любили перемен.
— Характеристики на тебя, Аничкин, в общем, положительные. Конечно, нездоровый интерес к самиздату… Ну ладно, это ничего. Сообщаю тебе, что ты можешь стать нашим сотрудником.
Сердце в груди у Володи радостно забилось. Не веря в долгожданную удачу, он переспросил:
— Вы меня берете на работу?
— Да, — кивнул Белов.
Так Володя Аничкин стал агентом — внештатным сотрудником КГБ.
Нельзя сказать, что жизнь его с этого момента круто изменилась. Он продолжал так же учиться в институте, писать курсовые и участвовать в студенческих вечеринках. И даже читать самиздатовские книги. Но теперь у него появились дополнительные, довольно необременительные обязанности: раз в неделю он должен был представлять майору Белову письменный отчет о настроениях своих товарищей, об их разговорах… Тот факт, что он обладает своей собственной тайной, не известной и не доступной никому из окружающих, очень нравился Аничкину. Он искренне верил, что таким образом приносит большую пользу, и втайне надеялся, что со временем его мечта сбудется и ему дадут какое-нибудь действительно важное и ответственное поручение.
После окончания МАИ Аничкина в армию не забрали. Напротив, неизвестным чудесным образом его распределили не в какую-нибудь Тмутаракань, а в закрытый «почтовый ящик» — секретный завод, который находился почти в самом центре Москвы, недалеко от Белорусского вокзала. Здесь он продолжал выполнять поручения Белова, ставшего к тому времени уже подполковником. Теперь объектами его наблюдения были многочисленные инженеры, которые трудились над созданием деталей для ядерных боеголовок. В большинстве своем они оказались тертыми, осторожными, политические анекдоты не рассказывали и двусмысленными фразами не бросались. Поэтому отчеты Аничкина становились все тоньше и тоньше. Руководство было недовольно, и ему нередко приходилось сочинительствовать — придумывать компромат на сотрудников завода.