…Прямо выйти на это таинственное Стратегическое управление у меня не было возможности. Поэтому я пошел окольными путями. Решил разобраться с Борисовым.
Борисова почему-то привезли в военный госпиталь, и пробраться к нему было практически невозможно. Все, кто мог бы мне помочь встретиться с раненым, делали как раз наоборот: чинили всяческие препятствия, чего-то недоговаривали, уводили в сторону глаза.
Наконец, я не выдержал и попросил об аудиенции у начальника отделения, в котором лежал Федор Борисов. Навстречу мне вышел сухонький маленький пожилой врач, чем-то неуловимо похожий на нашего эксперта-криминалиста Семена Семеновича Моисеева.
— Здравствуйте, доктор. — Я пожал его узенькую, почти девичью ладонь. — Моя фамилия Турецкий. Я из прокуратуры.
— Кац, — сказал он.
— Простите? — вырвалось у меня, и я тут же прикусил себе язык. Ох и осел же я.
— Ефим Шаевич Кац, — повторил он дребезжащим голоском. — Хирург.
— Очень приятно. Разрешите несколько вопросов?
— Пожалуйста.
Какой-то древнерусский еврей, подумал я.
— Как состояние Федора Борисова?
— Уже стабильно. Кризис миновал, и мы с изрядной долей уверенности можем утверждать, что самое страшное для его жизни позади.
— Тогда почему к нему не пускают посетителей?
— Сам удивляюсь, — ответил неожиданно Ефим Шаевич.
— То есть как это?
— Пришел сегодня после обеда какой-то важный чин, собрал врачей и медсестер и в моем присутствии запретил больному посещения.
— Он был врач, этот важный, по-вашему, чин? — спросил я, уверенный в отрицательном ответе.
— Если у него и есть медицинское образование, — ответил Кац, — то явно невысокого уровня. Санитаром бы я его взял, но вот лечащим врачом… сомневаюсь.
— Вы уверены, что он имел право давать вам какие-либо указания?
— Уверен ли я? — усмехнулся Ефим Шаевич. — Я ни в чем не уверен. А вот сам он был уверен, и еще как уверен. Можете считать это привычкой, но я подчинился ему вполне осознанно. Надо, значит, надо. Что же теперь делать, раз такая уж государственная необходимость.
— Это он сказал вам о том, что все эти меры — государственная необходимость?
— Разумеется.
— Его охраняют? Я имею в виду Борисова. У дверей палаты, в которой он лежит, выставлена охрана?
— Разумеется. Там круглосуточно сидят два вооруженных человека.
Два человека — это круто. С одним я бы еще как-нибудь справился, одному человеку заморочить голову — пара пустяков. Но двое… Туг надо извернуться.
Попробуем.
— Проводите меня туда, — попросил я Каца.
— Ради Бога, — пожал плечами милейший врач и, повернувшись, зашагал прямо по коридору. Я поспешил за ним.