Меркулов кивнул.
— Я так и думал, что ты знаешь не больше нашего, — сказал он. — Итак, господа, прошу садиться. Разговор предстоит серьезный.
— Турецкий обещал коньяк, — вспомнил вдруг прощелыга Грязнов.
— Я?! — как можно натуральнее удивился я. — Не помню…
Меркулов успокоительно поднял руку.
— Будет коньяк, — улыбнулся он. — Но после разговора.
— Согласен, — тоже улыбнулся Грязнов. — Надеюсь, у тебя настоящий французский.
— Всего лишь армянский, — покачал головой Костя и без всякого перехода добавил: — Сегодня я разговаривал с генеральным.
— Как он? — полюбопытствовал я.
— Твоими молитвами, — сердито ответствовал Меркулов. — Мы будем серьезно говорить? Или бутылку открывать?!
— Будем, будем, — испугался я.
— Сегодня Генеральный прокурор России разговаривал со мной, — исправился Меркулов, и я не стал его перебивать: люблю людей, признающих свои ошибки, пусть даже мелкие. — Я доложил ему о нашем деле.
— Ты уверен, что поступил правильно? — встрял Грязнов. — Черт его знает, что это за Стратегическое управление такое…
— Я уверен в нем так же, как Турецкий уверен в тебе, — отрезал Меркулов, и Грязнов поднял руки в знак того, что он сдается. Меркулов добавил помягче: — Впрочем, я вам обоим доверяю полностью. Все личные и государственные тайны.
— Спасибо за доверие, — с клоунской миной кивнул Грязнов.
— Пожалуйста. Итак, поговорим о деле? Есть что-нибудь новенькое?
Я протянул ему папку. Он взял ее в руки и вопросительно посмотрел на нас обоих. Я вкратце рассказал ему о Бероевой и о том, как Воробьев просил присмотреть за этой папкой.
Пока Костя просматривал листы, в кабинете царило гробовое молчание.
— Интересно, — приговаривал Меркулов. — Очень интересно.
Наконец он отложил папку в сторону и посмотрел на нас.
— Ну что ж, — сказал он. — Есть начало романа.
— Это что-нибудь говорит тебе? — спросил его Слава, кивнув на папку.
— Нет, — спокойно сказал Меркулов. — Но скажет. Обязательно скажет. А сейчас давайте-ка переменим тему, не возражаете?
Грязнов пожал плечами. Что касается меня, то спорить с начальством я стараюсь только в самых крайних случаях.
— Скоро, как вы знаете, состоятся выборы Президента, — официально заговорил Меркулов, и мне сразу стало ужасно скучно. — По сути, народ выберет путь, по которому мы пойдем дальше.
— Простите, — сказал я. — У нас политинформация или мы здесь по делу собрались?
— Это и есть дело, — не принял шутки Меркулов. — И не говори, что ты не понимаешь, в чем тут дело и почему я начал говорить именно об этом. Так вот. Сегодня я разговаривал с генеральным.
— У меня есть знакомый журналист, — заметил я. — Как-то он в составе делегации удостоился рукопожатия папы римского. Тоже все уши мне прожужжал об этом, вот прямо как ты сейчас с нашим генеральным.