Прежде чем вызвать ученика к доске, историчка долго водила рукой по списку, и весь класс замирал от ужаса, когда видел ее палец в районе своей фамилии. Наконец она выбирала жертву и, поджав губы, объявляла ее буратинным голосом. В ее интонации звучал подтекст: «Ну, барышня/молодой человек, поделитесь с нами очередной вашей глупостью, и я с вами поспорю».
Идти к доске отчаянно не хотелось.
В тот день Валентина Петровна метко нацелилась на нижние фамилии в журнале. Она долго водила пальцем где-то среди жертв последних букв алфавита. Потом сузила круг поиска до фамилий на «Ш» и начала шипеть:
– К доске пойдет… Ш-ш-ш…
Это было невыносимо.
Нервы сдали. Согнувшись в три погибели, я встала на четвереньки и выползла из класса.
– Шумская! – торжественно объявила историчка и, сжав губы в ниточку, приготовилась потрошить меня.
– Ее нет, – объявила староста и показала пальцем на мое еще теплое место.
– Но она была! – не поняла историчка.
Тем временем я стояла в туалете на втором этаже и помогала Оксане докрашивать лицо. Историю она прогуляла, вместо урока разрисовывалась гуашью – копировала солиста ансамбля KISS. Один глаз получился совершенно дикий, с острыми углами асимметричной звезды. Адский черно-белый грим. Привет из склепа. Это Оксана готовилась к этюду по мастерству актера. Хотела всех удивить.
– А знаешь, что я еще придумала? – возбужденно делилась она. – Есть такой термин – атавизм. Я в анатомии вычитала. У людей бывают хвосты, а бывает оволосение лица. Смотри, здорово?
Девочка перекинула длинные волосы на лицо и надела очки в зеленой оправе. Получилось страшное чудовище. Ни рта, ни носа, ни глаз, только волосы и сверху – очки.
Дверь в туалет открылась, и зашла наша классная.
– Ух! – всплеснула она короткими ручками. – Шумская и еще кто-то. Вы почему не на истории?
Оксана откинула волосы, очки отлетели в Агриппину. Математичке открылся следующий образ Оксаны – рокерский.
– Ой, – схватилась за голову учительница, – Оксаночка, что это с тобой? Наверняка Шумская тебя разрисовала, сама бы ты до такого не додумалась.
Но Оксана отказалась смыть художественный замысел и, разукрашенная, отправилась обратно в класс.
Когда мы вошли – все грохнули от смеха. Все, кроме исторички.
– Нельзя смеяться над больными людьми! – застучала она указкой по столу.
Валентина Петровна никогда не видела Оксану до этого и сослепу решила, что у бедняжки природное уродство. Забавно, но в том, что Оксана вполне обычная симпатичная девочка, она убедилась уже на следующем уроке. Но все равно продолжала ей сочувствовать и ставить четверки. А у меня в дневнике появилась надпись: «Выползла и вползла в класс! Родители, обратите внимание!»