— Пойдемте на улицу.
— Зачем?
— Посидим, поговорим, вы воздухом подышите, а то больно вы бледная.
— Еще бы, вам бы такой подарочек ко дню рождения приподнесли.
— Хм. Так вы из-за этого. А я-то решил, что из-за выпитой бормотухи.
Я сначала хотела обидеться, но потом передумала — ну его на фиг, пусть язвит на здоровье, и говорю:
— И заодно Коляна посмотрим, вдруг он уже под лавкой.
— Зачем нам Колян? И почему он должен быть именно под ней?
— Колян — мой сосед, а под лавкой он живет…
— Значит, и вы живете под лавкой?
— Почему?
— Ну раз он ваш сосед, — ехидничал Геркулесов. — Резонно предположить, что под соседней…
— Будете хамить, я вам больше ничего не скажу, — радостно сообщила я.
— А я и не хамлю, я подшучиваю.
— Шутки у вас, Николай Николаевич, дурацкие, так что больше не острите. Лады?
— Лады, — хмуро согласился он. — Так что там с соседом вашим?
— Колян видел убийцу.
— Бросьте болтать, — недоверчиво буркнул Геркулесов.
— Видел, точно вам говорю. — И я поведала историю своей утренней встречи с соседом, которая почему-то не произвела особого впечатления на Коленьку. Прослушав ее, он пренебрежительно махнул рукой, — Глупости.
— Как это глупости? — возмутилась я.
— Очень просто, — Геркулесов усадил меня на лавку, под которой, кстати, никого не было. — Колян ваш алкоголик, словам его грош цена. Ему это могло привидится.
— Он алкоголик, но не шизофреник, — оскорбилась за соседа я.
— Да ладно, его «белочка» посетила, а вы…
— Какая еще белочка? Чего вы тут зоопарк развели? Колян же ясно сказал, что незнакомец спрашивал у него…
— Хватит болтать, — невежливо оборвал меня Геркулесов. — Давайте вашего Коляна сюда, я его сам допрошу. Конечно, толку от этого не будет, но для вашего успокоения.
— Да почему вы так наплевательски относитесь к таким ценным сведениям? — возмутилась я.
— Потому что незнакомец (если он не плод больного воображения, конечно) мог быть просто вашим поклонником.
— Чего?
— Того. У вас их, поди, полно.
— С чего вы взяли?
— Вон у вас какие… — глаза его недвусмысленно уперлись в мою вздымающуюся от возмущения грудь, — … очи черные. И все остальное тоже…
— Черное?
— Красивое, — протянул Геркулесов, оторвавшись, наконец, от созерцания моих прелестей.
— Да нет у меня никаких… — тут я прикусила язык. Нечего ему знать, что я далеко не сердцеедка. — Хм… Поклонники у меня есть… конечно… даже много… Но это был не поклонник, — более уверенно затараторила я. — Это был убийца, он и лифт, наверное, сломал, чтобы мне напакостить…
— Ну конечно, — Геркулесов выдал свой фирменный смешок. — Такой умный, изобретательный и осторожный взял, да и показался вашему дегенерату на глаза.