Но все это до тех пор, пока в дело не пошли бластеры.
Теперь по основному каналу шел напряженный и очень сумбурный обмен репликами: обе стороны (и террористы, и экипаж «Цунами») пытались начать сколько-нибудь толковые переговоры между собой.
— Послушай, — снова окликнул старпома Кэн, — тут господин сыщик волнуется за того типа, который валялся у вас в санчасти. Гильде его звали. Клаус Гильде. Ты не видел его в медблоке или где еще?
Звонарев изобразил на лице крайнюю степень недоумения:
— Да нет, ребята, ищите своего Клауса где-нибудь в другом месте. Он, скорее всего, там вместе с остальными. А в санчасти, конечно, бардак еще тот. Словно мартышки похозяйничали. Оно и понятно — спешка... Вы хоть рубку в порядок приведите, а то... собачки там намусорили немного, когда с этим... с упырем, одним словом, разбирались..
— Ну, кровищу-то мы тут подмыли, а вот «мусор», положим, ты сам забрал с собой, — возразил ему Кэн. — Ты, я вижу, хочешь, чтобы его там из кусочков собрали и откачали?
— Дурак вы, Лесли, — отмахнулся от него Фил (ему Кэн так и не успел представиться под своим истинным именем). — Это же остатки биоробота. Есть инструкция. Секретная. Их во что бы то ни стало надо сохранять.
Ким не слушал дальнейших пререканий отставшего от жизни Кукана и находящегося в курсе дела старпома. Сосредоточенно уставясь на совещающихся мальчишек, он думал о своем. Он пытался представить себе, что мог предпринять сейчас — вот в таких непредвиденных обстоятельствах — претерпевающий свое странное превращение обладатель тайны Генетического Послания Клаус Гильде. И о том, были ли эти обстоятельства для него действительно непредвиденными. Что-то мешало ему сосредоточиться, принять решение, так необходимое в этом непростом раскладе карт Судьбы. Нет, не тревожный взгляд Анны, перебегавший с него на препорученного ее охране Клини. Не хищный прицел сузившихся зрачков обоих Псов, нацеленный на повязанного по рукам и ногам похоронного агента... Нет.
Корпус «Саратоги» едва заметно дрогнул, выбросив из себя серебристый шарик малого бота, тут же направившегося к громаде «Цунами». Пальцы Кима отбили по светлому пластику пульта неровную мелодию — ту, что раз за разом возвращалась в его сознание, отвлекала, мешала сосредоточиться. «Тему запретного знания».
* * *
— Не тяните, — поторопил Манцев Горского. — Вижу, что у вас с «тедди» проблемы. Их и не могло не быть — проблем этих. Давайте все как есть. Не мнитесь, словно гимназистка.
Конечно, они были — эти проблемы с «тедди». Коварство террористов, затесавшихся в толпу эвакуированных с «Саратоги», уязвило первого капитана прямо в сердце. Трудно сказать, какое именно из двух или трех сердец, которыми щедрая на выдумки мать-природа наделила половозрелых представителей этой затейливой расы, но что в сердце — это точно. Только теперь он оценил всю глубину и изощренность подлой хитрости и самого рода человеческого, и сотворенной неведомыми силами по его образу и подобию Нелюди. В первый момент после объявления ультиматума террористов хоо Тоох счел ситуацию безвыходной и всерьез задумался над тем, чем можно в условиях космического полета достойно заменить Прыжок с Вершины. Горский мог записать себе в реестр особых заслуг то, что отвратить первого капитана от подобных мыслей ему таки удалось. Но это был предел достижимого в данной ситуации. Собственно, чрезвычайный комиссар и не питал ни малейших иллюзий относительно возможности переубедить закосневшего в своем природном гуманизме корри и разом изменить генетически закрепленную и тысячелетиями культивируемую систему ценностей. Такие вещи с ходу не получаются. Тем более не получаются они в таких вот авральных условиях, когда и сам-то не знаешь и не можешь знать решения той моральной дилеммы, которую ставит перед тобой щедрая на такие штучки Судьба и всегда не упускающее случая предать тебя Высшее Руководство.