— Думаю, да. Штаб, что насчет снаряжения?
— А что нужно? — подозрительно спросил Арсен.
— Ничего особенного. Только хотелось бы иметь возможность не считать патроны. И еще кое-что по мелочи.
— Знаю я ваши мелочи, — буркнул хозяйственник. — Когда подойдешь?
— Через час устроит?
— Вполне.
Начиналась обычная суета, с которой был связан любой серьезный рейд в порубежье или серую зону. Олега эти вопросы не касались, но кое-что следовало уточнить.
— Командир, — окликнул он Дмитрия.
— Что?
— Сколько людей думаешь взять с собой?
— Четверых. Не слишком много?
— Переживу. Тогда давай так: в девять встречаемся у вас, на Вернадского. Куда там лучше подойти?
— Магазин с часами помнишь? Вот туда подойдешь, там у нас наблюдательный пункт. Все? До вечера?
— До вечера.
Музыкант встал и направился к двери. Уже закрывая за собой дверь, он услышал, как Паршин вполголоса интересуется, кто такая жена Лота.
Олег вышел из кабинета. Пойти домой выспаться перед ночной вылазкой? Опять Иришка будет ворчать… А что он может поделать? Идет война, они все, как ни крути, солдаты. У каждого свое место в строю. Музыкант тоже бывает нужен. Вон, Вась-Палыч, если все в порядке, чуть ли не нос от него вороти. А едва припечет — кого на помощь зовут? Правильно, музыканта, ведь там, где не справляются нормальные, стопроцентно победят — кто? Точно. Ненормальные. К тому же штабисты, вынужден был признать Олег, правы в том, что он и так получает немало поблажек. Вот и настал один из тех моментов, когда настало время за это расплачиваться.
Поразмышляв таким образом, снайпер решил забежать в туалет. В небольшом помещении с двумя кабинками и четырьмя фарфоровыми писсуарами вдоль стены не было никого. Хорошо, подумал Олег. Тихо. Только вода негромко журчит. Можно было бы, конечно, снять слуховой аппарат, тогда станет еще тише. Но что, если кто-то войдет? Все-таки, когда вокруг люди, стоит иметь возможность нормально говорить с ними, да и обижать окружающих показной глухотой не стоит. Музыкант расстегнул штаны и спокойно сделал дело, за которым сюда зашел. Застегнувшись, он шагнул к двери — и вдруг услышал голоса.
Говорили о нем.
Один голос стопроцентно принадлежал Паршину. Остальные снайпер не опознал: скорее всего, кто-нибудь из охраны или вызванных в Штаб людей.
— Музыкант-то? — ворчливо переспросил один из тех, чей голос узнать Олег не смог. — Да что про него скажешь? Хрен разберет, что ему надо. Отключит свою штуковину на ухе, и не поговоришь с ним, как с человеком. Ходит в серую зону, возвращается живой, точно заговоренный.