Еще не хватало, чтоб его подстрелили свои! Чертовы крысы, собравшиеся именно сейчас окапываться на границе с порубежьем. Будь он уверен, что по ту сторону его встретят сородичи, снайпер уже давно окликнул бы их. Вряд ли у тех, кто скрывается за углом панельной девятиэтажки, такое серьезное задание, что они не рискнут в ответ обозначить хоть как-то более определенно свое присутствие. Скорее всего, там сейчас находится выдвинутый в порубежье временный пост. Или отдыхает возвращающаяся под утро из рейда группа, подобная той, с которой уходил сам Олег. Но из-за того, что совсем неподалеку десяток-другой врагов деловито занимается обустройством огневой точки, шуметь не стоит.
Но если по ту сторону улицы тоже окажутся крысы…
Тогда все, на что остается надеяться Музыканту, это полрожка патронов в автомате. До обидного мало. Несколько мгновений быстротечного боя — и гарантированная смерть или пугающая неопределенность плена, который в итоге наверняка тоже обернется смертью. Что так, что эдак — все едино. Несколько фраз, вскользь оброненных говорящей крысой, давали понять, что надеяться на снисхождение и гуманное обращение тварей с пленными не стоило. И никаких шансов убежать, если судьба сегодня решится сыграть не на его стороне.
Конечно, можно вернуться в подвал и продолжать ждать. Надеяться на то, что следующий день будет более милостив к застрявшему на чужой территории глухому снайперу. Выспаться, надеясь увидеть во сне что-нибудь, что поможет ему. Хотя бы вспомнить лица тех, кто близок и дорог. И вновь пытаться пересечь границу серой зоны и порубежья, прорываясь назад, туда, где живут те, кого принято называть простым, но так много значащим словом «свои»! В конце концов, ему уже случалось пару раз задерживаться во время рейдов в брошенных хозяевами квартирах или подвалах, похожих на тот, в котором разместил Музыканта его необычный знакомый. Правда, раньше ему нужно было всего лишь пересидеть несколько часов, максимум — сутки, однако суть была той же.
Но обманывать себя нельзя. В подвале не осталось воды и пищи. Флейтист куда-то пропал. Возможно, серый спаситель Олега решил, что отработал свой долг и более ничем не обязан непонятному человеку, над которым не властна его музыка. Чем отсиживаться днями под землей, а ночью совершать вылазки в надежде на то, что удастся найти что-нибудь съедобное, не проще ли покончить со всем этим раз и навсегда? Одним рывком? Что, судьба, мрачно подумал Олег, сыграем?
Так, подсказал ему разум. Постой-ка! Откуда тени, если луны на небе не видно? Скорее всего, это означает, что те, кто скрывается в подворотне, пользуются источником света, слабеньким, скорее всего, налобным фонариком. Если дело в этом, если Олег не выдумал этого объяснения, чтобы оправдать свой следующий поступок, то там, видимо, люди. Крысы неплохо видят в темноте, им нет необходимости прибегать к услугам искусственного света, даже ночью. Зачем он нужен тем, чьи предки жили там, где света не было? Роющие окопы твари вполне обходились без фонарей и прожекторов, а водитель машины, на которой приезжал начальник с папкой листов, украшенных надписью «Помогите нам», не пользовался фарами.