В другом углу комнаты, в алькове, стояла кровать Габриэллы. У этого ложа имелась одна лишь женственная деталь: раковина с ночником была розовая.
Такая обстановка позволяла Габриэлле, когда она принимала гостей, ложиться позже супруга.
— Ты же зарабатываешь деньги, — говорила она. — Чтобы утром быть в форме, тебе надо рано ложиться спать.
Дени покорно отставлял бутылку с ромом и в одиннадцать вечера отправлялся в постель, радуясь, что перед сном будет играть в раскладывание вещей по местам.
Как-то вечером ему не спалось.
Головой он почти упирался в деревянную стену и вдруг услышал, как по ней барабанит дождь. В желобе запела вода. Вначале это было просто сбивчивое и взволнованное бормотание, как будто дождь хотел что-то рассказать, но боялся, вдруг их кто услышит. Потом у Дени возникло ощущение, что он понимает этот язык, во всяком случае, различает слова: каждая капля звучала как отдельная нота. Разница в тоне бывала порой едва уловимой.
Неискушенное ухо Дени не столько различало ноты, сколько их угадывало.
С тех пор, едва желоб затягивал свою песню, Дени просыпался, а поскольку на улице стоял октябрь, дождь шел почти еженощно. Вскоре ему удалось распознать двадцать четыре звука разной высоты. Он был сам не свой от счастья.
— Я поймал рождающуюся музыку, — думал он...
Это было, как будто двадцать четыре козочки с крошечными бубенчиками семенили у подножия спящих гор. Можно было вообразить густые хвойные леса, горные потоки, ущелья. Дени мысленно склонялся над обрывами, прислушиваясь, куда течет ночная музыка.
От бездны у него закружилась голова, сделалось жутко.
Он решил больше не слушать истории дождевого желоба, но звуки сами лезли ему в уши. И как только заряжал дождь, Дени просыпался и лежал на спине, зачарованный, боясь шелохнуться, прислушиваясь к звенящей пустоте.
Потом он сказал себе, что страх — порождение беспорядка. Мы не выносим ничего случайного, для нас совершенно необходимо, чтобы у каждой вещи было свое место...
— А у каждой вещи и без того есть свое место, — подумал он. — Это только кажется, будто россыпь звезд в небе не имеет никакого порядка, на самом деле астрономы ежедневно убеждаются, что все подчинено единому величественному закону.
Значит, и музыка дождя имеет свой особый порядок, надо лишь его найти.
Дени обозначил каждую ноту буквой, назвав гласными те ноты, которые повторялись чаще других. Потихоньку, чтобы не разбудить Габриэллу, он зажег лиловый ночник и стал записывать в толстую коленкоровую тетрадь, что диктует ему дождь.
Первые слова, которые сложились из этой случайной музыки, оказались: ТАД-ЭЛЬПО-ЛЮС.