Черт знает что творится!
Вдруг это Виктор Шмон? А если нет?
Ночью все слоны одинаковы. Или – все кошки серы?
Неизвестный автомобиль приближался, хотя я старалась лететь со скоростью ракеты «земля – воздух». Наконец водитель просигналил что-то вроде «Маленькой елочке холодно зимой», и я поняла, что это мог быть только свой.
Я свернула на обочину.
Рядом с визгом остановилась «девятка» с номером 529, и я увидела в окне лицо Колесникова.
– Все в порядке! – крикнул он.
– Погони не будет? – Меня волновало только это.
– Вряд ли! Сейчас здесь будет вся милиция области! Зачем им рисковать?
– Но мы – свидетели!
– Пусть ищут!
– Нам надо поговорить! – крикнула я.
Виктор кивнул.
– Давай отъедем подальше!
Шмон поехал вперед, а я последовала за ним.
Мы проехали около пяти километров, как я заметила какое-то транспортное средство, двигающееся позади на приличном расстоянии.
Я отчаянно засигналила Колесникову. Тот начал снижать скорость и вдруг!..
Раздался оглушительный взрыв, и «девятка» заполыхала.
Автомобиль петардой вылетел с обочины и рухнул в пустоту.
Я тут же затормозила, выскочила из машины и обернулась назад. Неизвестное транспортное средство не приближалось. Мало того, оно развернулось и исчезло в обратном направлении.
Я попыталась приблизиться к горящей машине, лежащей вверх колесами с распахнутой дверкой водителя, но безуспешно – жар стоял нестерпимый.
С чувством опустошенности я обошла вокруг, припадая на больную ногу, и вдруг заметила, что Виктор Колесников лежит на земле метрах в пяти от горящей «девятки». Очевидно, его выбросило из машины, когда он пытался выбраться на ходу.
Я подскочила к нему и оттащила подальше, несмотря на адово пекло.
– Виктор! – трясла я его. – Очнись, Шмон!
Безуспешно. Я так и не узнала тайну, которую скрывали четверо друзей.
– Виктор!
И снова смерть встала на моем пути. С изощренностью и скрупулезностью она убирала свидетелей, в которых я была заинтересована.
И вдруг глаза Колесникова открылись. Слабо, как дрожащее на ветру пламя фитилька. Он пытался что-то сказать, но безуспешно.
Я приподняла его голову.
– Виктор! Слава богу!
Губы Шмона шевельнулись, и я, повинуясь этому призыву, наклонилась ближе.
– Даша… Она… Зн…
Виктор резко вздохнул и затих. Его глаза остались открытыми. В них отражалось пламя догорающей «девятки», государственный номер Е 529 СЕ.
Я позвонила Расторгуеву.
– Борис, кто занимается бандой Силантьева?
Мой бывший одноклассник удивился:
– Зачем это тебе?
– Так кто же?
– Прокуратура.
– Спасибо, – я повесила трубку.
Значит, надо ехать к Мельникову.
Мне повезло, я снова обнаружила Андрея дома перед компьютером. Только садиться в кресло эпохи Вольтера я не стала. Мне до сих пор не нравится его голос старухи Шапокляк. Вообще-то у кресел не бывает голосов, исключение составляет антиквариат, которым владеет старший лейтенант на правах не самого богатого в городе человека.