В его голосе прозвучали такие неуверенные нотки, что только за это господина Солдатова стоило посадить в тюрьму. Еще я обратила внимание, что Мокроусов постоянно хватался за правое плечо и едва заметно кривился от боли.
– Что у вас с рукой? – спросила я наконец.
Бульбастый посмотрел на меня так, будто желал приколотить гвоздями к кресту.
– Меня это тоже интересует, – сказал Мельников, с ловкостью опытного теннисиста поймав мой заинтересованный взгляд.
Мокроусов помялся и произнес:
– Упал… Со стремянки.
Я внимательно посмотрела ему в глаза.
– На вас не могла наехать машина?
Бычья шея растерянно заморгал.
– Нет-нет! На меня никто не наезжал!
В этот момент в кабинет зашел молодой человек с приплюснутым боксерским носом. Он держал в руках целлофановый пакет.
– Посмотрите, Андрей Николаевич…
Парень развернул целлофан, и мы увидели заточку. На острой части даже невооруженным взглядом были заметны следы крови.
Солдатов с Мокроусовым открыли рты до такой степени, что мог бы въехать целый товарный состав.
– Это не наше! – завопил Его Величество Небритость. – Это правда!
– Мы не убивали! – бульбастый замотал своим стриженым набалдашником.
– Разберемся, – кивнул Мельников. – Хотя я вам не завидую. К убийству Прохоренко вы тоже имеете отношение. Подбросили улику, чтобы направить следствие по ложному следу.
– Какую улику?
– Красную косынку!
Солдатов быстро-быстро закивал.
– Косынку оставили, это верно. Но Андрея мы не убивали! Клянемся! Он уже был мертв!
– Разберемся…
* * *
– С мотивами пусть разбирается милиция. Главное, что убийца найден и у вашей дочери больше не будет проблем. В милиции знают, что косынка вашей дочери подброшена на место преступления специально. Есть признание.
Галина Павловна Безрукова внимательно слушала меня. Точно так же выглядит секретарь приемной комиссии престижного института, который только что узнал, что ваш дядя – сам губернатор области.
Лично я не отказалась бы от подобного родства. Это обещало бы несколько иные перспективы, чем мотаться по моргам и находить трупы в гадюшниках.
– Сколько я вам должна?
Пришлось назвать сумму. Я сказала об этом только Галине Павловне. Налоговому инспектору совсем необязательно об этом знать. Придет время – узнает.
Зеленые бумажки перекочевали в мою сумочку, и замок был застегнут с той тщательностью, с которой добросовестный хирург накладывает послеоперационный шов.
– Александр Игоревич не будет возражать против того, что вы потратили столь крупную сумму? – спросила я на всякий случай.
– В моих планах не значится посвящать мужа в мои дела. К тому же он еще не вернулся.