– Ты соображаешь, который час? – ворчал Валентин, спускаясь по лестнице.
– Семь часов, – с улыбкой ответил Себастьян. – Утра.
– И люди еще называют меня дьяволом. Они явно заблуждаются, потому что это прозвище относится не ко мне. Только Вельзевул может вытащить довольного мужа и отца из теплой постели в такое время.
Валентин, все еще жалуясь, спустился в холл. Дворецкий распахнул входную дверь. Себастьян, скрестив руки, ждал, пока его друг надевал пальто и перчатки. Волнение и ожидание не отпускали его, но Себастьян стоял на месте.
Он уже и не помнил, когда у него появлялась надежда, как сейчас, – не в отношении дочери или семьи, но для себя лично, но он не имел никакого намерения публично выказывать свою радость.
– Я возвращу лорда Деверилла домой приблизительно через час, Хоббс, – сказал он, жестом пригласив Валентина выйти первым, главным образом потому, что не был уверен, что маркиз последует за ним, если ему предоставить свободу выбора.
– Хорошо, ваша светлость. – Спрятав улыбку, дворецкий закрыл за ними дверь.
Грин держал под уздцы собственную лошадь, Мерлина и Яго.
– Хорошее утро для верховой прогулки, милорд, – сказал он, кивнув Девериллу.
– Негодяй, – пробормотал Валентин. – Куда мы едем, черт побери?
– Покататься. Утренний воздух всегда помогает мне прочистить мозги.
– Меня это наверняка доконает, – сурово заметил его друг. – Ты делаешь это каждое утро? – с сомнением продолжал он, сев на своего норовистого гнедого.
– Да. И ты будешь рад узнать, что я заехал за тобой на час позже обычного.
– Сегодня утром мы не станем спасать отчаявшихся сельских жителей?
– Этого в моем календаре нет, но не обещаю.
Они поехали в сторону Гайд-парка. Улицы уже заполнялись фургонами молочников, тележками торговцев, но аристократы, к счастью, были еще в постели. И некая молодая леди, вероятно, тоже еще спала, рассыпав по подушке густые темные волосы, ее длинные ресницы еще ласкали нежные щеки.
– Что с тобой? – резко спросил Валентин.
– Ничего. Почему ты спрашиваешь?
– Потому что ты улыбаешься как сумасшедший. Это меня пугает.
Себастьян сделал серьезное лицо.
– Я же сказал, что люблю ездить по утрам.
– Это другое, – присмотрелся к нему маркиз. – Ты счастлив?
Себастьян и не подозревал, что это можно прочесть на его лице.
– Да, ты это предполагал, – попытался добавить он сарказма в голос. – Как мне не быть в экстазе, когда предстоит затопить страну, остановить аферу и устроить свадьбу, о которой я никогда не думал?
Маркиз подозрительно прищурил зеленые глаза.
– Это отговорки, – заявил он. – Ты готов в любой момент запеть. – На его лице появилось то нежное выражение, с каким он смотрел на Элинор и дочь. – Поскольку мне самому в свое время стрела Купидона угодила между глаз, я узнаю признаки, Себ. И рад за тебя. Правда. Я всегда беспокоился о том, что ты будешь делать с самим собой после того, как женил братьев и выдал замуж сестру.