– Увидимся вечером. – Он поднес ее руку к губам. – Я люблю тебя, Жозефина.
– Я по-прежнему считаю, что ты совершаешь большую ошибку, Себастьян, но я тоже тебя люблю.
Это заявление его не слишком успокоило, но он оставил эту тему. Отвязав от седла чемодан, он отдал его Жозефине.
– Я слишком влиятельный человек, люди остерегаются конфликтовать со мной, – сказал он спокойно, снова садясь в седло. – А твоя строптивость, Жозефина, изумляет меня. Будь осторожна, ради себя самой.
– Ты тоже.
Себастьян из-за деревьев наблюдал, как она идет по улице. Когда входная дверь распахнулась и выбежала Мария Эмбри, он направил Мерлина к Корбетт-Хаусу.
Он сказал, что никогда не будет лгать ей, и сказал это серьезно. Но когда заявил, что его изумляет ее строптивость, он выразился неточно. На самом деле его изумляло его чувство к Жозефине и тревожило то, что может произойти с ним, если он ее потеряет. Он потерял Шарлотту, бессильный что-либо изменить. И ничто, подвластное его контролю, не сможет отдалить его от Жозефины.
Подъездная аллея к Корбетт-Хаусу была забита каретами. Очевидно, Валентин уведомил все семейство о событиях сегодняшнего утра. Когда Себастьян спешился, подошел один из конюхов Деверилла.
– Я оставлю сегодня Мерлина здесь. – Себастьян похлопал уставшую лошадь по шее. – Пусть он отдохнет, получит хорошую порцию овса и яблоко.
Конюх погладил морду Мерлина.
– Я прослежу, ваша светлость.
Ему самому нужен отдых, да и яблоко не помешало бы, но день еще не кончился. Вращая мышцами плеч, Себастьян направился к дому.
– Папа! – выскочив из двери, Пенелопа бросилась в его объятия. Он поднял ее, не обращая внимания на боль в пояснице. В тридцать четыре драка требует больших усилий, чем прежде.
– Что ты делала сегодня?
– Я очень волновалась за тебя. – Дочь крепко обняла его. – От тебя пахнет сиренью.
– От меня?
– Да. Сиренью и пылью.
Стоявший в дверях Шей явно счел, что мудрее не вмешиваться в разговор о запахах.
– Какие-нибудь неприятности? – спросил он вместо этого.
– Нет. Она вернулась домой. – Себастьян поцеловал Пип в лоб. – Прошу прощения, что разволновал тебя, моя голубка.
– Ты все-таки женишься?
– Да, хочу сделать это.
– Я хотела бы надеть диадему на церемонию.
Себастьян усмехнулся. Он думал, что дочь больше всех будет негодовать и обижаться на Жозефину, а Пип оказалась самым верным его сторонником.
– Ты обязательно должна ее надеть. В конце концов, ты и Жозефина – мои принцессы.
– Да, я знаю. – Посмотрев на Шея и подошедших Саралу и Элинор, девочка нахмурилась. – Значит, теперь я должна вернуться в детскую? Я правда хочу знать, что происходит.