Заломило голову, похоже, и я перенервничал. Надо отвлечься. Главный вопрос сейчас: сколько мы унесем в литрах. Потянем по десять кило? Должны. В офисных залежах были здоровые бутыли с ручками.
— Солдат, быстро идём за тарой, пока солнце не зашло.
Пи-пип, пи-пип — на часах стояло подсвеченное «АМ 2:15». Тяжело вставать, но надо.
— Подъем, Солдат.
Помог со шнурками, потянул к ангарам. Черт, он же не видит ночью! Как я мог забыть? Руку мне на шею, обнимаю за талию, перехватываем бутыли, пошли. У ангаров стало получше — кое-где над входами тускло горели лампы (кстати, столбов с проводами я не вижу), нет мусорных куч под ногами, долетают лучи фар с дороги. Стоим, ждём. А вот и наш знакомый при пластиковом фонаре со свечой внутри.
— Доброй ночи, уважаемый Черп.
— Ты смотри, всё-таки пришел! А я сомневался, думал, Зомбак языком мелет.
— Как можно, уважаемый? Дал слово — держи. Вот и журналы ваши, про путешествия.
— Ну, вообще молодец. Ещё принесешь? И сидру тоже?
— Постараюсь. Повезет найти нам — будет и вам.
— Поищи. Я едой не обделю — Черп добро помнит. Давай пошли, мои уже качать, наверное, заканчивают.
На огороженном забором участке стояла обычная колонка с ручным насосом. Два мужичка (одного знаю — напарник дядьки по раздаче) сидели на тележке у наполненных водой баков.
— Что долго так, Черп? Из-за дохляков, что ли, попусту сидим.
— Попусту ты, Ложка. А я (дядька подсветил фонарем стопку журналов в пакете) с прибылью.
— Ух ты. Дашь полистать?
— Как попросишь. Могу даже пересказать.
— Сговоримся, Черп.
— А то. А пока накачай ребятам воду в бутыли.
— Подставляй.
Насос скрежетал и сипел, мужик размеренно (вот у кого с силой нормально) работал рычагом.
Наконец с фырканьем, толчками из трубы забила темная в слабом освещении вода.
— Благодарю, уважаемый Ложка.
— О, точно Боров базарил — вежливый Зомбак! А это твой кореш Полудурок?
— Можно сказать и так.
— Интересные дохляки. На сортировке были?
— Я первый раз пойду, а мой друг две отработал.
— Да, жаль, если ты зажмуришься. Хотя… Воду сам потащишь?
— Конечно, возьмем по бутыли в руку и пойдем.
— Тогда, может, и не зажмуришься.
Нести было тяжело. Совсем плохо стало, когда зашли за кучи и Солдат перестал видеть.
— Стой, братишка. Давай ты остаешься здесь, а я оттащу тару по одной и проведу тебя.
Да и одна бутыль — не малина. Хорошо, что вчера крышки нашел, расплескал бы половину. Шалаш. Ставим и назад. Со второй вообще поплохело. Пришлось остановиться и подышать минут пять. Назад даже пустым идти тяжело.
— Погоди, дружище, передохну. Пожадничал, силы не рассчитал.