Напарник заливается смехом, я улыбаюсь и продолжаю ковырять ремень. Похоже, кнопка начинает ходить. Точно, поддетая гвоздиком-шилом поползла наверх. Черт, неудобно гвоздь за шляпку держать. А что мешает сделать нормальный инструмент? Выбираю самую плохую зубную щетку, отпиливаю шпателем ручку, сбиваю ребра шляпки, грею зажигалкой и вплавляю. Вот, цивильный инструмент. Продолжаем мучить пряжку. За неимением плоскогубцев закусываю кнопку зубами, тяну. Готово. А что у нас под кнопкой? Грязь (старательно сплевываю), остатки сгнившей металлической пружинки. Ага, пружина поднимала кнопку, прорезь «ласточкин хвост» освобождала фиксирующий рычаг на пружинящей пластинке. Вычищаем грязь, думаем: где взять пружину? А что тут думать: в авторучке.
Застежка работала идеально. Отшлифованная об отделочный камень кнопка отлично поднималась вверх, фиксатор нормально держал ремень.
— Не вздыхай, братишка, так тяжко. Ремень нашему благодетелю Борову. Да и в любом случае такую вещь у нас отобрали бы. Поэтому, вот немного крема, тряпочка, сделай его новым.
— Хоо, Сеант.
А я занялся электродом. Отколол сварочный состав, отбил и заострил конец. Выглядит грозно. Насадить на ручку и сделать большое шило? Нет, против дубинки или ножа не пляшет. А по-другому? Загибаем тупой хвост под прямым углом, срезаем остатки крепления метлы с ручки (сумка, кстати, почти высохла, дойдет на картоне), просверливаем электродом сквозное отверстие. Вставляем загнутый тупой конец, закрепляем скотчем. Прямо штык на дуле трехлинейки. Получился нормальный дротик.
— Солдат, закрой рот ― муха залетит. А поскольку муха ― это мясо, ужин я съем сам.
Братишка смеется. Кстати, об ужине: пора выдвигаться к витаминчикам. Почему не к офисным залежам? Потому что Кента планируется поразить исправным калькулятором. Настольные часы хорошо было бы захомячить, а наручные я ещё не разбирал. Прячем высохшую одежду в мешок, дротик между листов стенки шалаша, берем цапалку, шпатель, перчатки, свежевыстиранную сумку и идём за ужином.
Возвращаясь с пакетом и сумкой продуктов домой, мы уже предвкушали приятнейшую помывку и вкусный ужин в чистом, но…
— Где нычка, дохлятина? Мля, урою урода!
Я, скрючившись, валялся на мусоре, стараясь втянуть хоть глоток воздуха. Мощный тычок в солнечное сплетение и удар дубинкой по почкам вышибли всё здоровье. Выброшенная из шалаша постель, раскиданный картон, разъяренный бандюк (тот самый, от соседнего с Боровом столика). Короче, сцена «Приплыли».
— Где Борову добро нычите, твари? А ну, баклань, дохлятина, урою в натуре!