Совсем обессиленный, он ухватился за нижнюю ступеньку разбитой лестницы, хрипло переводя дыхание, — теперь он влезет, осталось совсем немного. Главное, удалось добраться до оставшихся наверху ступенек, преодолеть страшные метры пустоты…
Уже наверху, сев на балку, он поглядел вниз и поспешно отвернулся — замутило от серой пустоты внизу, казалось, притягивающей к себе, зовущей закрыть глаза и броситься вниз, на груду искореженного металла.
Помня о наставлениях капитана, он улегся на балку, пристегнув себя для верности ремнем. И стал ждать…
Утро пришло ярким, солнечным. Начало припекать, захотелось пить, но Алексей все так же лежал, боясь лишний раз пошевелиться, — он ждал сигнала.
Немцы, хозяйничавшие на станции, при свете дня оживились, зашумели, громко переговариваясь и гулко топоча подкованными сапогами, забегали по перрону. Потом где-то далеко хлопнул одинокий пистолетный выстрел.
Кулик отстегнул ремень и, приподнявшись, выглянул из-за верхнего края стены. На путях жарко пылал вагон — далекое пламя казалось игрушечным, не больше пламени спички, но оно быстро пожирало крышу вагона. Это он хорошо видел сверху. Напрягая зрение, Алексей успел заметить две темные фигурки, отбегавшие от вагона, — неужели капитан и Макар? Значит, дошли, смогли сделать?
Но тут от станционного здания взлетели в небо две красные ракеты. Участковому показалось, что они сейчас упадут прямо на него, прожгут одежду, оставив на теле незаживающие раны, но ракеты потухли еще в воздухе. Зато зашумели в роще — на опушку высыпали солдаты и спорым шагом направились к путям, четко разворачиваясь в цепь.
Вот и пришел его час. Даже не удивившись собственному спокойствию, Кулик установил на краю кирпичной стены пулемет, щелкнул затвором и, тщательно прицелившись, дал в спину идущим к станции немцам первую очередь, стараясь сразу выбить несколько человек из середины цепи. Потом выпустил еще пару очередей, уже по флангам.
Пулемет трясся в его руках, как живой, жадно жуя металлическую ленту, на конце ствола плясало маленькое пламя, от отдачи болело плечо. Стрелять, сидя верхом на балке, было ужасно неудобно, но он бил и бил короткими злыми очередями, заставляя немцев залечь, уткнуться носами в гравий и не поднимать головы.
Фашисты оправились от неожиданного удара быстро — по кирпичу башни застучали пули, высекая острую крошку, покрывшую руки, лицо Алексея и кожух пулеметного ствола розовой пылью. Часть солдат повела огонь по башне, заставляя Кулика прятать голову от визжавшего в воздухе свинца, другие поползли ближе к водокачке.