— Я не могу принять их. Это очень дорогой подарок!
— Так ведь это — копия с горным хрусталем! Считай, что ты их честно заработала…
— А где настоящие?
— Конфискованы, ясен пень! Так что, владей. — Он вручил мне футляр. — Но с одним условием.
— Это с каким же? — насторожилась я. — Работу я не брошу и от мужа не уйду.
— И не надо! После того как меня выловили из горной речки, смерть прошептала мне на ушко, что надо быть благодарным судьбе за возможность жить. Мне достаточно знать, что ты есть. Пусть пока будет так. Но, когда я выйду из больницы, ты наденешь эти серьги, и я поведу тебя к художнику. Равного Брюллову мы с тобой вряд ли отыщем, но портрет Натальи Гончаровой я все же закажу! Не возражаешь?
Я сидела на краешке больничной койки и задумчиво глядела в окно. На улице неудержимо распускалась майская молодая зелень, кружил голову сладкий аромат черемухи, а чуть ли не на подоконник легла пышная ветка белой сирени.
— Подожди-ка, подожди-ка! — спохватилась я. — Если серьги не Гончаровой, с какой радости Мачульскому являлся дух Пушкина?
— Фиг его знает, — задумался Игорь. — Да мало ли что могло примерещиться старому шарлатану!