Кстати, а кому можно молиться мне?! Самой себе, что ли? И как это будет выглядеть? М–м–м–м… Где–то так:
– О, всемилостивейшая я! Дай мне, бедной и несчастной, то–то и то–то.
А потом забегать с другой стороны алтаря и пафосно вещать:
– Бери, дщерь моя, и не греши…
Блин, маразм какой–то получается…
– Мирин, ты что там, заснула?! – ворвался в мои размышления и фантазии раздраженный голос Морни.
Приоткрыв зажмуренные для большего полета фантазии глаза, я обозрела довольно интересную картинку. Лишенный всякого управления Рыжий остановился около чем–то приглянувшегося ему куста, увлеченно объедая оный. Все остальные, не обратив внимания, спокойно проехали мимо и кинулись, когда до пересекавшего небольшую речушку моста осталось всего ничего. Причем – заметил Змейго! Он уперся всеми четырьмя ногами, наотрез отказываясь идти дальше. Когда же, обеспокоенный таким поведением дарг завертел головой, то узрел меня, сидевшую с зажмуренными глазами и пасущегося коня.
В результате мне высказали много всего о собранности, внимательности, а так же о том, чем следует заниматься по ночам, чтобы не спать в седле днем. Ха, кто бы говорил! Сам всю ночь курсировал туда–сюда, туда–сюда! Вот возьму – и сдам Виллису, пусть лечит от всего подряд! О чем я и сообщила шепотом воспитывающему меня беловолосому. Тот поперхнулся, удивленно взглянул, скомкал нравоучение и сделал вид, будто его тут и не стояло. Хы–хы, бои–и–и–ится у нас народ современной медицины! Теперь знаю, чем шантажировать буду!
Но препирайся, не препирайся, а широко распахнутые ворота становились все ближе и ближе, надвигаясь с неотвратимостью электрички. Ну все, если я из этого города не выеду, считайте меня патриотом…
Стража на воротах придирчиво изучила равнодушно восседавшего на своем монстрике дарга, критически окинула нас взглядом и, получив положенную пошлину – пропустила внутрь кольца стен. Все это время я усиленно изображала из себя приведение, кутаясь в плащ по самые ноздри. Внимания мне, к счастью, много не уделили, так что от сердца немного отлегло.
– Давайте проедем через центральную площадь, – попросила Дилона, умоляюще глядя на воина. – Говорят, тут очень красивый храм Отца Богов…
Ну вот, похвальное желание поскорей забиться в собственную комнатушку и не светиться кануло в Лету, судорожно булькнув напоследок. Сорт улыбнулся и решительно направил своего коня на эту самую площадь. Ехали мы шагом и довольно свободно, так как остальные лошади не были привычны к свободно разгуливающему ш'кару, шарахаясь в стороны. Зато пробок не было. Хотя возчики, едва не скинутые с козел резким телодвижением своей скотинки, яростно желали нам разумного, доброго и вечного.