Его голова оказалась в ловушке, он широко раскрыл глаза и рот, словно новый приступ боли рассеял сгустившийся в его сознании туман. Бандит снова взмахнул рукой и ударил Чико цепью. Я услыхал собственный крик:
— Ублюдки, чертовы ублюдки.
Чико встал и, пошатываясь, попытался отбежать, но шотландец последовал за ним, набросился на него в новом порыве ярости и принялся избивать, жестоко и методично.
Я что-то бессвязно кричал, пробовал их остановить, но на меня обращали внимания не больше, чем на пришпиленную к обоям бабочку. Если бы я не взял Чико в Ньюмаркет, если бы я не испугался Тревора Динсгейта… Чико попал сюда из-за моего страха… сегодня… Боже. Ублюдок. Прекрати… Прекрати… Вырвать вилы и суметь освободиться.
Чико наклонился в сторону, покачнулся, прополз кругами по полу и наконец лег на живот невдалеке от меня. Его легкая рубашка порвалась на месте ударов, и я заметил красные полосы с пятнами крови у него на теле.
Чико… Господи…
Его муки прекратились лишь после того, как он отключился. Бандит встал над ним, пристально поглядел вниз и немного разжал руку с цепью.
Питер Раммилиз показался мне смущенным и испуганным, а ведь это он привез нас сюда и все устроил.
Человек, державший вилы, перестал смотреть на меня и переключил внимание на Чико. Он лишь чуть-чуть передвинулся, но я сразу испытал облегчение и смог высвободить шею. Он совсем не был готов к тому, что я выхвачу вилы и вырвусь. Я набросился не на охранника, а на Питера Раммилиза, который стоял ближе.
Я ударил его по лицу протезом. Он пронзительно взвизгнул и поднял руку над головой. Я с ненавистью проговорил «ублюдок» и вновь ударил его, на этот раз по ребрам.
Наемник, не отпускавший Чико, повернулся ко мне, и я понял, что он так и не оправился от изумления.
Невероятная боль от ударов просто обжигала, и мне казалось, что я горю.
Я с неостывшей яростью двинулся к шотландцу, и он… отступил от меня на несколько шагов.
Я поймал на лету конец его цепи и сжал его в своем протезе. Свободный конец сам обернулся вокруг предплечья, и я в бешенстве кинулся на бандита. Он потерял равновесие и разжал руку. Цепь дернулась, и ее кожаная петля едва не хлестнула меня по лицу. Я зажал в кулаке кожаную петлю и, когда цепь размоталась, очертил ею круг над головой и принялся лупить бандита по плечам.
Он широко раскрыл глаза и дико взревел. Я догадался, что ему впервые отплатили той же монетой.
В эту секунду человек с вилами бросился ему на помощь. С одним я еще как-то справлялся, но против двоих оказался бессилен.
Он двинулся на меня, и острые зубцы его вил устрашающе блеснули. Я постарался увернуться от них, как тореадор, но избитый схватил меня за правую руку и начал отбирать цепь.