Отец всегда учил нас быть честными и не ябедничать. В посольстве был небольшой сад с черешней и яблонями. Школьников запускали туда поесть и собрать ягоды, но нам говорили, что мы должны «помочь собрать». В четырнадцать лет это воспринималось фактически. Я съела буквально несколько ягод и до конца сборки рьяно собирала их в корзину. Хотя многие ребята воспользовались вкусными плодами. Потом многие устали, и моя подружка, подбежав к дереву, на котором я сидела, повисла на огромной ветке. Девочка была старше меня и намного выше. Ветка с треском оторвалась. Подруга убежала, а меня долго допрашивали, кто сломал дерево. Я стояла на своем и не хотела выдавать девочку. «Это я», — твердила я и директору, и маме. Отец потом мне сказал, что он тоже не поверил, но что я все-таки хорошо сделала, что не выдала подругу. После этого нас долго не допускали в сад.
Уже близился конец войны. Немцев интернировали и разместили как раз рядом с садом. Как-то гуляя там, мы наблюдали, как сын фон Папена перелез через ограду и раздетый догола побежал по улице. Говорили, что он сошел с ума.
Работа в Турции дала отцу много хороших друзей. До конца жизни он дружил с Волосюк, Виноградовым, Ивановым, Лукмановым и другими. Крепкая дружба связывала его с военным атташе в Польше Леонидом Николаевичем Калиниченко. После их смерти отец поддерживал дружеские отношения с их семьями.
Ни одна компания у нас не обходилась без отца Каждый спрашивал: «А папа будет?» В жизни иногда не замечаешь, как берешь как бы походя некоторые черты родителей. Мне кажется, что не только обстановка работы за границей, но и влияние отца привило мне выдержку, которая впоследствии помогла мне в общении с иностранцами.
Вот наконец наступил самый счастливый день моей жизни и жизни моей семьи! Объявили о Победе над гитлеровской Германией. Ночью нас разбудил водитель и отвез в посольство. Вся колония собралась в посольстве. Отец пропадал там уже много дней. Радость переполняла всех.
В 1946 году мы уже были в Москве. Жизнь продолжалась.
Я — настоящая жена Штирлица[1]
Быть женой разведчика непросто. Хорошая жена шпиона сама со временем превращается в эдакую Магу Хари. О том, как жили жены разведчиков, рассказывает супруга одного из советских резидентов Лидия Сопрякова:
— Когда мы познакомились с Вадимом, он учился в военно-морском училище в Ленинграде. Ни о какой разведке тогда речь не шла Я должна была стать женой военного моряка и, как и положено, ждать его на берегу. Но после охончания училища и службы на флоте Вадима направили в дипломатическую академию. Конечно, там уже поменялся профиль, и его готовили к карьере дипломата-разведчика