А-а-а-а! Что это? Рыцарь похолодел от ужаса. Неожиданно для себя сэр Джеймс осознал, что одет он в нелепую ночную сорочку лазурного цвета, уместную скорее для дамы, и глупый-преглупый синий колпак, более подходящий какому-нибудь дураку-шуту, нежели благородному рыцарю. Кто-то растянул ремешок и распустил его волосы, и теперь они неопрятными пепельными прядями кое-как выбивались из-под головного убора.
Паладин попытался было присесть в кровати. Не вышло – он тут же отбросил тяжелую голову обратно на мягкую подушку. Плечо дико болело, напоминая все ужасы прошлой ночи, а может, позапрошлой? Сколько он здесь лежит? Непростительная для паладина слабость оказаться в таком положении... Тут же нахлынули вопросы: где леди Изабелла? Что это за место? И что стало с людоедом?
Рыцарь аккуратно потрогал повязку на плече и сразу же ощутил болезненные толчки собственной крови. В голове все смешалось, в глазах потемнело, а на лице выступил пот. Сделав несколько глубоких вдохов, Джеймс постарался упорядочить мысли и успокоить бешено колотящееся сердце. Что ж, похоже, тот, кто его перевязывал, не слишком хорошо знаком с искусством врачевания.
«Нет, ну как можно было не заметить шип, отколовшийся от дубины людоеда и по-прежнему торчащий из плеча?!» – раздосадованно подумал рыцарь.
Паладин не удивлялся, что у него нет жара и горячки: как говорил его старый гаэнан[5] – те, кто отдал свою душу Дебьянду, богу огня, не жарятся на его кострах в бреду. Только сейчас Джеймс понял смысл этого высказывания.
Рыцарь размотал повязку и не смог сдержать негодующего рыка: рана была затянута зеленоватой корочкой, кожа вокруг чернела, будто испачканная в саже. Осколок разносил по телу заразу. Чистая кровь смешивалась с больной и текла дальше, отравляя все внутри. Состояние могло показаться безнадежным, но только не для паладина из Белого замка. Он надеялся, что уроки врачевания в ордене Священного Пламени не прошли даром. Теперь все зависело лишь от него самого, точнее, от того, насколько хорошо он слушал своих учителей.
Тук! Удар сердца. Тук-тук! Быстрее... Тут-тук, тук-тук... Еще. Джеймс чувствовал, как горячее сердце все сильнее разгоняет не менее горячую кровь. Он, словно наяву, видел, как она превращается в багровый кипящий вар, текущий по жилам, постепенно преобразуясь в огонь, что бежит вперед, по всему телу под кожей, выжигая на своем пути вредоносную заразу.
– А-а-а-а! – не смог сдержать крика рыцарь.
Затянувшаяся было рана снова открылась, и большой желтоватый шип вышел наружу вместе с мерзким зеленым гноем. Дрожащей рукой Джеймс обтер тканью повязки кровь и приложил два пальца к воспаленному плечу. Он с силой сдавил покрасневшую от жара кожу, при этом лицо паладина жутко исказилось, а зубы сжались от боли. В нос ударил запах паленой плоти, но рыцарь не ослаблял прикосновения. Рана стянулась, оставив после себя след большого алеющего ожога. Вся рука побагровела, будто ее сунули в котел с кипящей водой. Плечо неимоверно болело, но заразы больше не было в теле, лишь подушки окрасились кровью. Ожог должен исчезнуть дня через три; кожа на руке постепенно вновь приобрела нормальный цвет.