– Змей Стыда, – негромко проговорил Семайлин. – Ты так стыдишься своих поступков, что не можешь ни о чем забыть, не можешь позволить себе идти дальше, не оглядываясь, и никак не можешь простить себя. У тебя действительно больное и отталкивающее сознание, Черный Арлекин. Даже мне жутковато, а я уже мертв, как ты помнишь.
– А как можно просто забыть обо всем? Человек думает: убью другого человека. Ну и что с того? Истинное проклятие некроманта вовсе не в отчуждении от жизни и ее переживаний, а в том, что ты ничего не можешь забыть. И не больно тебе только лишь до того момента, когда ты оборачиваешься в недоумении – впервые! – и спрашиваешь себя: «Что, Бансрот подери, это только что было?» – а в руках – кинжал, на его лезвии – кровь, а на земле лежит мертвец. Нельзя просто жить, столько убивая. Нет, поначалу можно, конечно, но не впоследствии.
– Зачем же ты все это делал? Кажется, этот вопрос может задать тебе любой.
– Я уже и сам толком не знаю. Ради любви? – Он спрашивал, гадая.
– Ради любви ты был бы с ней всегда, не оставляя ее ни на миг. Ты бы даже не пытался стать некромантом. Ты бы не лгал ей. Да ты бы не убивал людей! Просто любил.
– Ради людей?
Еще один старый вариант – еще одна отговорка.
– Братьев и сестер которых... дочерей и сыновей которых... матерей и отцов которых ты убивал? Ты действительно такой глупец?! Или просто насмехаешься, Черный Арлекин? Куда ты шел все это время? От чего бежал? И куда пришел впоследствии?
– Я шел прочь. Бежал прочь. А когда бежишь от чего-то, невозможно куда-то прийти, в истинном значении этого понятия. Кроме как в тупик. Да... я в тупике. Освободи меня. Прошу, выпусти отсюда.
– Прости, не могу. Постой-ка... – Семайлин смотрел куда-то за спину Сероглаза. – Оглянись. Только медленно и спокойно... чтобы не спугнуть.
Магнус последовал его совету и увидел в некотором отдалении женщину в изорванном синем платье. Ее длинные волосы подхватывал и трепал ветер, а лицо не выражало эмоций. Агрейна... Сколько раз она ему еще сегодня будет являться?!
– Лишь один, – прочитав его мысли, пообещал Семайлин. – Гляди...
Агрейна держала в руках перед собой истекающее кровью и бьющееся в руках сердце, а в груди ее зияла страшная рваная рана. Вокруг любимой Сероглаза собралось около дюжины ворон. Птицы прыгали по земле, каркая и требуя еды, а женщина время от времени равнодушно отрывала ногтями от своего сердца маленькие кровавые кусочки и швыряла их птицам. Те дрались за каждую порцию лакомства, сплетаясь в клубки из перьев, хвостов и клювов. Сердце всякий раз излечивало раны, с тем лишь, чтобы в следующий миг от него вновь оторвали кусочек.