Когда я попал в «Локомотив», то примерно недели через две всю команду пригласил к себе ее хозяин — Борис Палыч Бещев, министр путей сообщения. Мы сидели за длинным совещательным столом, но говорил только Рогов — «Уголек», начальник команды. Он невысокого роста и лицо его было темноватым. В свое время он был одним из самых маленьких и злых правых защитников советского футбола. Говорили, он особенно был силен в отборе. Таким я его и помню — не по игре — жестким, не в меру требовательным, все время щиплющим тебя — то окриком, то угрозой «запаковать в армию» на Северный флот, то гонением на молодых, играющих в карты или… В общем, его побаивались, хотя в принципе он был неплохим мужиком. Так вот, когда Бещев спросил о проблемах команды, то Евгений Александрович попросил — кому квартиру, кому телефон, кому еще что-то. В конце он сказал и о моей проблеме, что учусь в Крымском университете и меня надо перевести учиться в Москву. Это было как-то сказано вскользь, и я, зная о трудности этого дела, переживал. Бещев что-то шепнул своему референту — Гиль Акимычу. Тот подошел после встречи и сказал — позвони мне через два-три дня. Вот уж была система! Если что-то делали, то без осечек, если что-то давали, то без промедления. Но если что-то не делали или не давали, то навсегда и без возможностей сделать это по-другому. Так вот, я позвонил референту министра ровно через три дня. Он сказал: «Я вас поздравляю, вы зачислены…» Я опешил. Куда, как? Это же так трудно, невообразимо — перевестись. «Что молчишь, Александр, поезжай в институт инженеров железнодорожного транспорта на улице Часовой и посмотри на доску приказов. И еще — играй на здоровье! До встречи!» Я взял тачку и через полчаса был в институте. На доске приказов я прочитал: «Такого-то зачислить на третий курс, в связи с переводом…» Я обалдел. Я думал, что на это уйдут месяцы. И вот…
Потом я уже узнал, что сам начальник железной дороги Крыма, надутый и чванливый человек, забрал мои документы из университета в Крыму и отправил их в Москву поездом. Все остальное было делом техники, как говорят. Подобный случай был со мной, когда меня отчислили из Владимирского политехнического из-за несданной летней сессии — пять игр на выезде — и я читаю приказ «отчислить». Я пошел на прием к директору Владимирского тракторного завода, где было работающих тысяч сорок. Попасть на прием к нему практически было невозможно. Я сказал секретарше, что хочу поговорить с ним несколько минут. И был принят тут же. Он не отвечал на телефонные звонки и внимательно выслушал меня. Звали его Петр Иваныч. Затем, ни слова не говоря, он набрал какой-то телефон, что-то сказал на своем директорско-партийном языке и бросил мне: «Немедленно поезжай к ректору, да, кстати, ты забил вчера гол, поздравляю, учись на здоровье». Через минут пятнадцать я был уже у ректора. Секретарша встретила меня нетерпеливо — «Вас ждут». Я вошел в кабинет. Там сидел другой Петр Иваныч и укоризненно качал головой: «Как не стыдно из-за таких пустяков беспокоить самого… Пиши заявление…» И тут же начертал на моем листке — «Восстановить!» «Если бы он еще и экзамены за меня сдал», — подумал я. Но улетел и так — на крыльях временной радости…