Ну, стала бригада с самого утра работать по-новому. А к концу смены обнаружили, что делать больше нечего, поскольку паровоз готов. Никто не пошел умываться, чтобы поскорее идти домой или куда-нибудь по делам. Стесняясь того, что не хочется уходить от паровоза, кто ветошью вытирал какую-нибудь и без того чистую деталь, кто делал вид, будто осматривает что-то, и каждый находил повод еще побыть возле машины.
А слух про их дела уже пронесся по депо, слесари из других цехов шли к паровозу Жаринова посмотреть, про что это болтают люди.
Когда ребят из бригады восторженно хлопали по плечам и задавали конкретные вопросы: «Да как же это так?», они, как бы между прочим, с безразличным видом отвечали: «Да вот, закончили, делов-то всего пустяки».
А радость распирала их, и они не могли в одиночку нести ее в себе и тоже, будто между делом, все-таки хвастались, что и завтра выпустят паровоз, и каждый день так будет продолжаться. На самом деле, с того первого раза начали управляться с промывкой за день.
Вскоре газета «Гудок», где я тогда нештатно сотрудничал, учась в институте, опубликовала обращение бригады Александра Жаринова к слесарям всей сети дорог. А мне редакция поручила написать об опыте бригады, объяснив, какое огромное значение для страны будет иметь его внедрение на всем транспорте.
Таких ответственных заданий я еще не получал, но оно не показалось мне трудным. На «промывке» я и сам поработал, ремонтное дело знал прилично, а уж написать — дело не хитрое. Но когда выяснилось, что статью мою дали Кузьмичу, начал нервничать. Заместитель главного редактора газеты «Гудок» Дмитрий Васильевич Кузьмич, человек большой культуры, энциклопедически образованный, суховатый и строгий, совершенно не терпел многословия, неаргументированных выводов, стилистических небрежностей. Читал он с непостижимой быстротой, будто одну за другой фотографировал страницы. Его побаивались даже старые газетные «зубры», а уж такие новички, как Н. Томан, С. С. Смирнов и я, вовсе терялись перед ним.
Листая мою статью, Кузьмич неожиданно спросил:
— Вы пишете: «Это положение усугублялось тем…» А что значит «усугублялось»?
Мои попытки объяснить слово при помощи шевеления пальцев его не очень устроили. Он достал с полки том Даля, быстро нашел нужное место и, ткнув в него, сказал:
— Прочтите. Вслух прочтите.
И я прочитал: «Усугубляться — удваиваться, умножаться…»
— Так вот, может ли положение удваиваться или умножаться? — прервал он меня.
— Да, но все так говорят, — горячо возразил я.
— Не все. Только те, кто искажает русский язык, — спокойно сказал Кузьмич. — А вот вина ваша может усугубляться, то есть удваиваться, умножаться от того, что вы пишете слово, не зная его смысла. Следовательно, вам надо усугубить старание в изучении языка, если работаете в газете.