Серебряный обруч с семью высокими пиками, усыпанный бесценными изумрудами, с двумя большими рубинами по бокам…
В день коронации ты был самоуверенным, сытым, довольным. Я помню слова, которые ты прошептал мне на ухо, когда замерло эхо от «Да здравствует король!», трижды разнесшееся по залу. «Никогда в жизни не видел ты зрелища более прекрасного, чем сегодня…» И я помню, как ты громко добавил: «Эй, стража! Я повелеваю выжечь Корвину глаза! Пусть последним его воспоминанием будет праздничное великолепие этого дня! А затем бросьте его в самую далекую темницу, самое глубокое подземелье Эмбера, чтобы память о нем стерлась и имя его было забыто!»
«Ты восседаешь на троне Эмбера, Эрик, — сказал я вслух. — Но я не забыт и не забыл, и у меня есть глаза!»
Наслаждайся королевской властью, Эрик, подумал я. Стены Эмбера высоки и прочны. Оставайся в них. Окружи себя стальным кольцом шпаг. Подобно страусу, спрячь голову под крыло. Но не будет тебе покоя, пока я жив, а я сказал, что вернусь. И я вернусь, Эрик. Я добуду ружья, взломаю все двери, уничтожу твоих защитников. И тогда мы останемся один на один, как в тот день, когда мы дрались на шпагах, а стражники подоспели и спасли тебя от верной гибели. Тогда я ранил тебя, Эрик. Сейчас мне нужна твоя кровь до капли.
Я обнаружил еще один крупный алмаз, шестнадцатый по счету, и положил его в кошелек.
Глядя на заходящее солнце, я думал о Бенедикте, Джулиане и Жераре. Какие у них могли быть общие интересы? От Джулиана я не ждал ничего хорошего а Жерара не боялся. Бенедикт наверняка разговаривал именно с ним, когда я ночевал в лагере, и в ту ночь ничего дурного со мной не произошло. Тем не менее альянс трех братьев внушал мне опасения. Если меня кто и ненавидел больше, чем Эрик, так это Джулиан. Узнай он, где я нахожусь, мне грозили бы крупные неприятности, а я не был к ним готов.
Бенедикт тоже мог меня выдать, не мучаясь угрызениями совести. Он ведь понимал, что любые мои действия приведут к волнениям в Эмбере. И я не мог сердиться на человека, который считал, что благополучие государства — прежде всего. В отличие от Джулиана, Бенедикт свято следовал своим принципам, и мне было жаль, что я не нашел с ним общего языка. Оставалось надеяться, что битву за Эмбер я выиграю быстро и с минимальными потерями с обеих сторон. Мне не хотелось портить отношений с Бенедиктом, в особенности после того, как я познакомился с Дарой.
К тому же он мог вернуться в любую минуту, и я боялся попасть в ловушку. Мне совсем не хотелось очутиться ни в тюрьме, ни в могиле. А значит, я не мог позволить себе роскоши как следует отдохнуть. Мне необходимо было спешить.