Винограда в предгорьях полно, нет ни заборов, ни перегородок — только ряды винограда. Уж мы там им полакомились, ели вдоволь и вспоминали свой родной край, где был только терн свежий, моченый да сушеный. Из него еще варили узвар. Большевицкая банда такие налоги наложила на плодовые деревья, что казаки их все повырубили. Так те этого и добивались, чтобы более действенным был ими устроенный голод. А какие сады, какие виноградники были у нас на Дону!
Приезжали родственники из станиц к казакам нашей сотни с кошелками да сапетками на виноград. Мы их порыв осенних заготовок сдерживали, как могли, чтобы не обидеть местных жителей. Пишут про казачьи грабежи — это чушь собачья. Продовольствием нас снабжали, — может, и не ели разносолов, но по военному времени было нормально. А за виноград итальянцы никаких претензий не выставляли.
Местные жители относились к нам хорошо, приглашали в дома и включали радиоприемники, для нас ловили Москву и мы слушали. Удивлялись и спрашивали у них: «У вас за это не преследуют?» Они также удивлялись: «Пурке (почему)? Прего (пожалуйста), слушай любую страну, твое дело». Это было в фашистской стране. А у нас…
Мы общались с итальянцами, жестикулируя руками и пальцами, учились произносить простейшие фразы. Они говорили, что мы лучше произносили их слова мягче, чем немцы.
Нашли предприимчивого итальянца. Один из наших молодых казаков передал ему хромую с лопнувшим копытом лошадь. Тот свел ее на колбасный завод, и через два дня передал хозяину 1600 лир. Сумма по тем временам большая. Казак немного выделил и нам.
Однажды в свой дом нас вдвоем с Сережей Оверчековым пригласила наша ровесница Концетти. Предложила посмотреть фотографии, открытки, послушать радиоприемник. Книги нас не интересовали, они были на итальянском. Но хозяйка подала нам одну книгу, чувствуя, что она нас заинтересует, помогла прочитать и назвала своим мягким языком автора — Петр Николаевич Краснов. Мы тут: «Си, си, это наш генерал, атаман!» Посмотрели об ложку, картинки, не прочитали и слова. Милая девушка, не задумываясь, тут же подала мне открытку с видом их города, ручку и попросила написать что-нибудь на память. Я выполнил ее просьбу. Старательным почерком написал: «Здесь был судьбой заброшен Донской казак Петр Павлов из Ростовской области станицы Калитвенской хутора Бородинова (Липова?)». Когда меня привезли в Союз, как я жалел об этом! Ведь была же причина остаться!..
Итальянцы спокойно жили и трудились на расположенном в этой части города авиазаводе. Нас удивляло, что они после работы никогда не спешили домой. Заходили в кафе, в ресторанчики, располагались за столиками, попивали вино и закусывали. Но пьяных среди них мы не видели. Велосипеды ставили здесь же, у входа в заведение, без всякого присмотра и гуляли допоздна. Один из наших пожилых казаков вышел под хмельком из ресторана уже в темноте, сел на велосипед и приехал в наше расположение. Наутро все увидели, посмеялись, а потом поругали виновника. Велосипед вернули хозяину. Помкомвзвода урядник Борисов дружил с одной семьей итальянцев. Посещал с утра жену, пока муж был на работе, кое-когда бывал у них и вечером, когда оба дома — для приличия. Этот-то Борисов и поручил нам троим: Никитину, Оверчекову и мне — аккуратно, чтобы не видели итальянцы, отправить двухколесную машину на место.