Некоторое время царило молчание. Наконец Хиргард подкинул в пламя костра сучьев и заговорил снова: - Я ввязался в слишком крупную и опасную игру, Вальгаст. Пока у меня было мало людей, пока я лишь время от времени тревожил обозы и поселения, Хейду было плевать на меня, как и на всех прочих разбойников, скрывающихся в лесах. Но сейчас я поступил слишком неосторожно - если шайка лихих людей берет крепость, то это уже не шайка, а войско. И Хейд это понимает! Понимает он и то, что это не то войско, которое может бросить вызов всей мощи его Империи. За хорошую добычу придется платить. И я вижу лишь два выхода...
Хиргард бросил проницательный взгляд на менестреля, но тот лишь молча кивнул, ожидая продолжения. И вождь понял, что он САМ должен сказать то, что давно его тревожило.
- Я могу распустить людей и с самыми надежными из надежных уйти в глухие леса. Оставить селения на разграбление карателям повелителя вампиров. Отречься от всякого родства с трусливыми и подлыми вилленами. Так я должен поступить, если хочу сохранить свою жизнь и жизнь своих соратников.
Вальгаст поднял глаза и с затаенным ожиданием сказал:
- Но если бы ты собирался так поступить, ты вряд ли стал бы об этом говорить, и тем более - со мною.
- Да. Мы, живущие в лесах, гибнущие в схватках, не успеваем оставлять и воспитывать потомство, а женщины селений если и рождают сыновей от героев, то воспитывают их как рабов! И когда наши руки ослабнут настолько, что мы не сможем удержать оружия, на нашей Земле никогда не будет снова такого числа людей, готовых противостоять врагу. И это куда горшее поражение, чем смерть на поле брани. Да, Вальгаст! Я ненавижу каждого в отдельности из этих трусливых вилленов, но все вместе они - мой народ, и ради него я готов отдать свою жизнь.
- Стало быть, ты решил.
Хиргард ответил не сразу. Он встал, запахнул походный плащ и посмотрел вдаль, скрестив руки на груди. Теперь он ясно понимал, что каждый его шаг на жизненном пути лишь приближал этот час решимости (да поможет ему Небесный Господин!), что он всегда мечтал именно об этом - и этого же боялся в глубине своей доблестной души. Да, он имел право испытывать страх, ибо слишком многое зависело от его выбора. И этот страх неожиданно нахлынул с новой силой: кто он такой, чтобы бросить вызов древнему чудовищу, лишь внешне напоминающему человека, которое задолго до рождения Хиргарда играючи разгромило могучие державы и сокрушило великих героев прошлого?
А яркие звезды улыбались Хиргарду с небес, и цикады стрекотали себе в травах, и ветер шумел, и все звуки ночи наполняли его сердце покоем. Неожиданно вспомнилось детство - мать с улыбкой рассказывала ему, что Звезды - это добрые духи, созданные Творцом для присмотра за людьми, посылающие детям, которые слушаются своих родителей, хорошие сны...