И, обратившись к его светлости, промолвил:
— Не угодно ли, графиня и ваша светлость, поближе подойти.
Князь и графиня подошли к поручням.
Старший офицер, лихой моряк и знаток парусного дела, возбужденный, с загоревшимися глазами, забывший в эту минуту решительно все, кроме парусов, и казалось, еще красивее, со своим вызывающим видом лица и всей его посадки его стройной фигуры, как-то особенно звучно и весело крикнул:
— Свистать всех наверх! Паруса ставить!
Боцмана засвистали. Все матросы были на палубе, и марсовые бросились к мачтам.
— К вантам! По марсам и салингам! — крикнул старший офицер.
Сигнальщик уже перевернул минутную склянку.
Матросы взбежали по веревочной высокой лестнице духом.
Адмирал отошел от гостей и, подняв голову, впился глазами на мачты. Казалось, теперь он весь жил постановкой парусов.
— По реям!
Матросы разлетелись по реям как бешеные, словно бы по ровному полю.
Еще минута — и весь корабль, точно волшебством, весь оделся парусами.
И адмирал, и старший офицер, и боцман Кряква только довольно улыбнулись. Нечего и говорить, что князь дивился быстроте маневра.
— Одна минута, вашескобродие, — доложил сигнальщик старшему офицеру.
— Прелестно… Весь маневр в одну минуту… Это волшебство! — проговорил князь.
Адмирал не опускал головы с верху и зорко поглядывал на паруса, все ли до места дотянуто. Не спускал глаз и Курчавый и не заметил, что графиня бросала по временам на него восхищенные взгляды, словно бы на первого тенора на сцене.
Адмирал слышал слова князя и не подумал ответить.
«Точно могли на „Султан Махмуде“ ставить паруса более минуты! Точно матросы не работают как черти!» — подумал адмирал, и, конечно, в голову его и не пришло мысли о том, какими жестокими средствами дрессировали матросов, чтобы сделать их «чертями».
Вместо адмирала «грек», весь сияющий, благодарил его светлость за то, что быстрота так понравилась князю и графине, и точно он, капитан, виновник такого торжества.
Через несколько минут раздалась команда старшего офицера «крепить» паруса.
Снова побежали наверх марсовые и стали убирать марселя и брамсели. Внизу в то же время брались на гитовы нижние паруса.
По-прежнему царила тишина на корабле, и адмирал и старший офицер были в восторге. Уборка парусов шла отлично, и ни одного боцманского словца не долетало до полуюта.
Но вдруг — на фор-марсе заминка. Угол марселя не подбирается.
Курчавый в ужасе взглянул на фор-марсель. Адмирал нетерпеливо крякнул.
В эту минуту маленький молодой матросик, стоявший внизу у снасти, смущенно и быстро ее раздергивал. Она «заела» и не шла.