По ощущениям, Игорь провалялся так несколько часов. Время от времени он ворочался, перекатывался с боку на бок, чтобы окончательно не затечь. В соседних помещениях что-то происходило, кто- то то и дело проходил мимо двери. Несколько раз Морозов мельком видел Казачка и Буфера. Появлялись и исчезали другие, не знакомые люди. Деловитые, сосредоточенные, словно выполняющие важную, изученную до мелочей работу.
Наконец, когда Игорю уже начало казаться, что он не чувствует конечностей, к нему подошли двое. Развязали ноги и, подхватив под мышки, поволокли куда-то. Сам идти Морозов не мог, он едва чувствовал ступни.
На вопросы парни не отвечали.
Затем с него сняли веревки и швырнули в каменный мешок. За спиной хлопнула дверь. Ноги у Игоря тут же подкосились, он рухнул на пол.
— Игорёша!
— Ленка!
Свет в каморку проникал через дыру в потолке. В полутьме Морозов разглядел Лену. Платье на ней было порвано, тело в синяках.
Она подошла, взяла его под руку, помогла сесть и прислонила к стене. Стала растирать запястья и кисти. Игорь застонал от пульсирующей боли.
—: Ничего-ничего, пройдет. Сейчас пройдет.
— Да черт с ним… Ты как?
Она отвернулась. Пробормотала:
— У женщин в этом мире есть преимущество.
— Какое? — не сразу понял Морозов.
— Женское, — жестко сказала она и посмотрела ему в глаза.
Он промолчал. Да и что тут скажешь.
— К этому привыкаешь, — беспощадно продолжила Лена. — Как в первобытные времена: дал дубиной по голове, сделал дело, пошел дальше. Если не хочешь, чтобы били по голове… делай выводы.
Игорь снова не ответил.
— Осуждаешь?
— Нет. — Он покачал головой. — Не надо было тебе со мной тащиться.
— Какая разница? — криво улыбнулась Лена. Игорь вздрогнул от этой улыбки. — Что там, что тут — везде одинаково. Думаешь, я за тобой пошла? Нет. Я за мечтой пошла. Ты вернулся, и для меня на какой-то миг все будто бы стало по-прежнему. Вот за этой прошлой жизнью я и пошла.
— Разве это мечта? — прошептал Игорь, осторожно прижимая дрожащей рукой голову Лены к своей груди.
— Не знаю, — тихо ответила она. — Раньше мы так всё ругали. Мол, государство — дрянь. Язык дрянь. Денег нет. Давят, жизни не дают. А сейчас… Сейчас все бы отдала, чтобы туда вернуться.
Игорь в очередной раз промолчал.
— Ты обязательно Андрюшку разыщи. Обязательно, — сказала Лена. — Бабам сейчас тяжело, а уж ребенку совсем плохо. Что из него получится, если ты его не найдешь…
— А если найду? — риторически спросил Морозов, чувствуя, как грудь сковывает холодным страхом перед будущим. — Я ведь тоже, наверное, оскотинюсь. Примкну к какой-нибудь банде, стану глотки рвать. За еду, за женщин, за одежду.