— О, — воскликнул один из них сиплым голосом, — чаёк! — и уселся на стуле, на котором только что сидел Костя.
— Где-то здесь у Ирки должны быть сушки, — сказал другой, судя по звонкому голосу, помоложе.
Он стал шарить в буфете, гремя баночками и шурша пакетами.
— Брусничное варенье будешь?
— Гадость… надоело… — ответил Сиплый. — Водки нет? Что-то мне водкой пахнет!
— Откуда у Ирки водка? Она одна не пьет.
— Я говорю, пахнет, значит, пахнет. У меня на это дело нюх особый.
— Да ладно, брось. Я бы знал. Что мне, для друга жалко?
— А может, и жалко! — хитро ответил Сиплый. — Откуда я знаю?
— Ну тогда поищи сам, — с вызовом ответил Молодой.
— А-а-а! — засмеялся Сиплый. — Пошутил я, пошутил. Хотя пахнет, точно.
— Ты знаешь, а ведь действительно пахнет.
Костя, который сидел ни жив, ни мертв, перестал дышать.
— Ну так поищи для друга!
— Я точно знаю, что самогон она давно не гнала. Не из чего бражку делать. Последний раз когда завоз был?
— Осенью.
— Вот видишь! А когда будет следующий, неизвестно. Откуда у нее самогон? Сахар — ек.
— Бабы народ хитрый. Пахнет не самогоном, а водкой. А водка у нас у кого?
— Иди ты! — предупредил Молодой после паузы. — А то в дыню дам!
— Брось, чего ты?! С тоски и не то сотворишь! Или скажешь, что Ирка у тебя не такая? Вот моя Лорка, как она была в меня влюблена! Клялась быть верной не хуже жен декабристов. Поперлась за мной на край света. Зимой у нас на кухне сосульки висели, а в умывальнике лед плавал.
— Да помню! — согласился Молодой.
— А что учудила? — продолжил Сиплый. — Втрескалась в лейтенантика!
— Ну-у-у? — лениво отреагировал Молодой, наливая в кружки чай.
Но Костя уже понял, что сейчас будет мордобитие — слишком резиновым был голос у Молодого.
— Из последнего пополнения.
— Ну-у-у и?..
— Что «ну-у-у и»?.. — переспросил Сиплый. — Я его отправил в Земляное, а ее порешил.
— Лорку, что ли? — насмешливо удивился Молодой. — Врешь, я ее сегодня видел!
— Конечно, не до смерти, но рука у меня тяжелая. Слушай, чего ж так спиртом пахнет?! — И, отогнув клеенку, заглянул под стол.
С минуту он смотрел на Костю, как на привидение, а потом они его вытащили в коридор и стали избивать.
— Вот он, твой лейтенантик! — радостно кричал Сиплый, норовя заехать кулаком Косте в лицо, чтобы поставить синяк.
Но у него не получалось, потому что каждый раз, когда, казалось, его кулак должен был найти свою цель, Костя исхитрялся уворачиваться, хотя его крепко держал Молодой.
— Погоди! Погоди! — твердил он. — Сейчас мы тебя! Ты не крутись! Не крутись! Будь мужиком!
«Бах!»
— Да что ж ты в меня бьешь, придурок?