- Нет. Не Лейкин. О Лейкине она слышать не хотела. А он часто звонил. Он любит ее. Я думаю, что до сих пор любит.
- Так отчего спасти-то она хотела своего Николая?
- От страшной болезни. Но она хотела, чтобы за это ее Николай бросил свою жену и женился на ней, Розе. Вы поймите, она же была еще девочка! Глупая, наивная девочка. Двадцать лет. Я берегла своих дочек, как могла. Возможно, у Розочки были какие-то случайные романы, но ничего серьезного. Она вся была какая-то… Незащищенная. И фантазерка.
- Она вела дневник?
- Что? Да, осталось много записей. Она все время говорила, что вот, придет момент, и ее оценят. Непременно оценят. И опубликуют.
- Давайте посмотрим ее комнату?
- Мои девочки жили вместе…
Вслед за ней мужчины прошли по коридору к двери одной из комнат. Оказавшись там, Алексей сразу понял, что Светлана Антоновна очень хорошо знала свою старшую дочь: мечтательница и фантазерка. Присутствие младшей в этой комнатке как-то незаметно стиралось, видимо, она во всем следовала вкусам своей сестры. Идеального порядка здесь не было, косметика и кассеты рассыпаны на полочках шкафа, на письменном столе книги, в основном затрепанные любовные романы. За стеклом одной из полок большой цветной портрет Леонардо ди Каприо. Вообще, этого парня здесь было много. На стене, на столе, даже на обложках школьных тетрадок младшей сестры. Алексей внимательно вгляделся в лицо актера и, наконец, сообразил: «Похож». Не удивительно, что Роза влюбилась в Николая Суханова, что-то леонардоподобное в нем было. Она сама, видимо, этого не замечала. Не хотела замечать и того, что ее любимый был человеком расчетливым и эгоистичным.
Алексей оглянулся на Серегу Барышева, в нерешительности застывшего на пороге, и наугад взял с полки несколько кассет. Земфира, Муммий Троль, Стрелки, снова Земфира. «Да, девушка созрела», - подумал он. Потом повернулся к Светлане Антоновне:
- А где ее дневниковые записи?
Та шагнула к письменному столу, выдвинула один из ящиков. Заглянув туда, Алексей увидел жуткий беспорядок. Куча вскрытых конвертов, некоторые пустые, некоторые с письмами, много маленьких блокнотиков, он мог поклясться, что со стихами, общие тетрадки в клетку, исписанные крупным правильным почерком. Светлана Антоновна растерянно взяла в руки две из них:
- Не понимаю. Была еще одна тетрадь. Розочка очень ей дорожила. Говорила, что это ее будущее. Что-то странное, про пальмы, море, белый пароход.
- Что-что? – переспросил Алексей.
- Мол, в этой невзрачной обложке ее будущее. На первый взгляд, только слова, но на самом деле, дорога к славе. Знаете, я ей не верила. Думала: пусть девочка мечтает.